Крученых против Есенина

«Пусть в чествовании памяти поэта не будет ничего упадочного и расслабляющего».

К сожалению, именно этим грешат многочисленные «панихиды» по Есенину.

Из «нерасслабляющих» откликов на смерть Есенина надо отметить стихотворение А. Жарова в «Известиях», которое уже успело вызвать протесты со стороны особенно пристрастных и «упадочных» поклонников музы Есенина.

Вскоре же после смерти Есенина, в печати появилось множество стихотворений, посвященных этой смерти. В большинстве случаев, они проникнуты искренней печалью, но ни в одном из них нет сознательного отношения к гибели поэта: самоубийство Есенина никак не оценивается. Исключением является стихотворение пролетарского поэта А. Жарова, и котором есть не только сожаление о смерти Есенина, но и верный взгляд на эту гибель. Вот некоторые выдержки из этого стихотворения:

На гроб Есенина.

Это все-таки немного странно.
Вот попробуй тут не удивись:
На простом шнуре от чемодана
Кончилась твоя шальная жизнь.

Это все-таки, пожалуй, глупо
И досадно выше всяких мер,
Что тебя, Есенин, сняли трупом
С потолка в отеле «Англетер».

Мы прощали и дебош, и пьянство,
Сердца звон в стихах твоих любя,
Но такого злого хулиганства
Мы не ждали даже от тебя…

…Для деревни новой, для гулянки
Ты давно уж без вести пропал…
И грустят, грустят лады тальянки
О словах, которых ты не дал.

Жаров оказался единственным, у кого хватило смелости признать, что Есенин «для деревни новой давно уж без вести пропал». Это отнюдь не уменьшает горечи по поводу смерти Есенина. То, что он так безвременно и «глупо» погиб – «досадно свыше всяких мер».

О том, как отозвалась критика на смерть Есенина, я говорю в других своих книгах. Так, в книге «Есенин и Москва Кабацкая» мною разобрана статья-некролог А. Воронского («Красная Новь», № 1) а в готовящейся к печати статье «Чорный человек в поэзии Есенина» (о патологии в творчестве Есенина) я говорю о статье Вяч. Полонского.

В. Львов-Рогачевский причину гибели Есенина видит в его разладе между старым и новым укладом жизни (см. «Новейшая Русская Литература», 5 изд. 1926 г.)

Из дельных замечаний читателей моих статей «Гибель Есенина» и «Есенин и Москва Кабацкая», считаю нужным привести здесь следующее:

– «В брошюрах впервые резко поставлен вопрос не о том, велик ли и как велик был талант Есенина (вопрос количества), а о том, ялялся ли он положительной или отрицательной величиной (вопрос качества), полезна или вредна для общества, и просто для жизни, была Есенинская поэзия? В конце концов это важнейший вопрос о творчестве Есенина, который подлежит окончательному решению именно теперь, когда поэтическая деятельность Есенина трагически закончилась навсегда».

Анализируя причины гибели Есенина, мы пришли к тому заключению, что гибель его, как человека, неразрывно связана с гибельностью его творчества, как поэта. В этом мнении мы не оказываемся одинокими. С. Городецкий в воспоминаниях о Есенине («Новый мир», книга II) рассказывает: я внушил ему «эстетику русской деревни, красоту тлена и безвыходного бунта». Да, именно таково было литературное наследство, принятое Есениным и приведшее его к погибели. Ближайший друг Есенина, А. Мариенгоф, ясно видит связь между творчеством Есенина и его жизнью и смертью:

– «Если Сергей решил уйти, значит он как то усомнился в своих творческих силах. Другой причины его смерти не могло быть, как не было у него другой, кроме стихов, цели жизни».

Да и сам Есенин никогда не отделял своей судьбы от судьбы своего творчества. Более того, он полагал, что поэзия самостоятельней и ценней жизни. Это явствует хотя бы из надписи, сделанной им на моем экземпляре «Персидских мотивов»:

Милому Крученых

С. Есенин.

Ни ты, ни я

искусство

(поэзия) живет и

помимо нас.

С. Е.

19 21/XI 25 М.

И вот, Есенин умер, уверенный, что поэзия, в которой он не нашел верного пути, – пойдет вперед и помимо гибели одного поэта…

А мы, в заключение, скажем всем литработникам, а особенно молодым поэтам, еще имеющим бодрость и жизненную силу: Не следует впадать в самоубийственное уныние после горького есенинского урока. Задача момента – двигать вперед дело новой литературы.

Есенин и Москва Кабацкая