Круг

— Вам нужно купить одежду, — говорит она. — Теплую куртку, шапку и перчатки. Скоро зима. Вы можете заболеть.

Николаус смотрит на нее с благодарностью.

— Ты слишком добра ко мне. Слишком заботлива. Я не заслуживаю этого. Я хотел бы помочь вам. Я знаю, что выход есть, но… Я не помню… — Он морщит лоб. — Впечатление такое, будто где-то рядом со мной кружит мошкара. Но мошек я не различаю, вижу лишь трепетание их серых крыл.

Он вздыхает и поворачивается к Мину.

— Я не могу допустить, чтобы вы пошли прямиком в логово льва, — говорит он.

— У нас нет выбора. Львица говорила с нашими родителями.

— Вы можете… прогулять. Ведь это так называется?

— Мы не можем прогуливать вечно. К тому же вряд ли она собирается прикончить нас в своем кабинете посреди бела дня в школе, полной народу.

— Может, она как раз и хочет, чтобы вы так думали, — бормочет Николаус.

27

— Пожалуйста, входите, — говорит директор.

Адриана Лопес одета в темно-зеленое платье до колен в стиле шестидесятых годов прошлого века и черные ботильоны из кожи какой-то рептилии.

Она садится в кресло у журнального столика. Два раскладных стула стоят наготове. Мину садится на диван, напротив Ванессы и Анны-Карин. Ида и Линнея устраиваются на стульях. Когда все сели, повисает тишина.

Над дверью, ведущей в кабинет замдиректора, висят часы. Они громко отсчитывают секунды, одну за другой. Это напоминает Мину бомбу с часовым механизмом. В любую секунду мир может взорваться.

— Я знаю, что вы были в моем доме, — говорит директриса.

Мину чувствует, как кровь отхлынула у нее от лица.

— Вы нашли, что искали? — продолжает Адриана Лопес.

Ида так поспешно поднимается со стула, что он падает на пол.

— Я не имею к этому никакого отношения, — говорит она.

В комнате совершенно тихо. Тик-так, тик-так.

— Я не имею к ним ни малейшего отношения, — продолжает Ида срывающимся от страха голосом.

— Сядь, — говорит директриса.

Ее голос — прямая противоположность голосу Иды. Спокойный. Самоуверенный. С ним невозможно спорить. Ида снова раскладывает пластмассовый стул и послушно садится.

Адриана кладет ногу на ногу и сцепляет пальцы рук на колене.

— Я знаю, кто вы такие, — говорит она.

— А мы знаем, кто вы, — парирует Линнея.

Мину затаивает дыхание. Взгляд директрисы впивается в Линнею. В углу рта мелькает улыбка.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что мы тоже знаем. Кто. Вы. Такая, — говорит Линнея и смело смотрит в глаза директрисе.

Адриана смеется. Не обычным смехом, а так, как обычно смеются взрослые, когда не принимают детей всерьез.

— Ах, вы знаете? Было бы любопытно услышать. Расскажи, Линнея. Кто же я такая?

Мину хочет вмешаться. Прервать эту сцену, прокрутить пленку назад и начать сначала. Это непростительная ошибка — нападать на директора.

— Это вы убили Элиаса и Ребекку, — говорит Линнея.

Все, отступать некуда. Поздно брать слова назад. Проходит ровно три секунды. Тик, так, тик.

— Это неправда, — говорит директор.

— Вы лжете, — холодно парирует Линнея.

— Обратите внимание, что я не имею с ними ничего общего, — вмешивается Ида.

Директор игнорирует ее слова.

— Но ты права в том, что Элиас и Ребекка ушли из жизни не по своей воле, — говорит Адриана.

Смысл слов директрисы доходит до девочек не сразу.

— Допустим, мы поверим, что вы не убийца… а знаете ли вы, кто это сделал? — говорит Анна-Карин.

— Постой! — перебивает Линнея. — Мало ли что она говорит! Ты забыла, что мы нашли инструменты для пыток у нее дома?

— Я коллекционирую средневековые предметы, — спокойно говорит директор. — К сожалению, в эту категорию входят и пыточные инструменты. Возможно, это нездоровый интерес, но он не делает из меня убийцу.

— Вы — тот человек, с которым и Элиас, и Ребекка виделись прямо перед своей смертью, — продолжает Линнея.

— Я скоро расскажу, зачем с ними встречалась, — говорит директор и поворачивается к Анне-Карин. — Что касается твоего вопроса, Анна-Карин: нет, я не знаю, кто виновен в смерти Элиаса и Ребекки. Моя задача заключалась в том, чтобы найти вас.

— Что значит «задача»? — спрашивает Ванесса.

Адриана разглаживает невидимую складку на платье. Ее лицо не выражает ничего. Кажется, будто это маска, которую директриса в любую минуту может снять.

— Я работаю для Совета. Мне поручили попасть сюда и исследовать, насколько верно пророчество об этом месте.

— Пророчество? Об Энгельсфорсе? — переспрашивает Мину.

— Энгельсфорс — особое место, — говорит директор. — Отсюда ближе к другим… другим измерениям, думаю, можно так сказать. Мы не знаем почему, но грани между разными реальностями здесь тоньше. Пророчество говорит об Избранном, который пробудится, чтобы защитить Землю, когда потустороннее зло будет пытаться прорваться через грань миров, в нашу реальность. Меня послали сюда, чтобы я нашла этого Избранного. Но мои поиски осложнил тот факт, что вас оказалось много. Я искала одного. И только я вышла на след Элиаса, как он погиб.

— Элиас не погиб. Его убили, — говорит Линнея.

— Да, — соглашается директор.

— Почему вы не защитили его, если знали, что это он? — настаивает Линнея.