Круг

На другой день Эман запряг вороного жеребца и повез Аланова к Моркнну. До Комы было всего версты три. доехали быстро.

В школе как раз была большая перемена. Моркин сидел у себя на квартире и читал письмо:

«Уважаемый Петр Николаевич!

Вы спрашиваете, кто и как издал «Марийский календарь». Я знаю об этом только по наслышке и могу сообщить лишь немногое.

Впервые календарь задумали выпустить в 1906 году, но тогда издать его не удалось, он так и остался в рукописи. В-1907 году перевели на марийский язык «Народный календарь», выпущенный Цейтелем в Нижнем Новгороде, и этот перевод вышел в свет 24 марта 1907 года.

Вымарки черной тушью были сделаны, когда печатанье уже было закончено. Цензор Николай Иванович Ашмарин прочел календарь, вызвал издателей, стращал их наказаниями и категорически заявил:

— Исправьте весь тираж, ни одного экземпляра без поправок не разрешу!

Поэтому издатели, семинаристы и другие помощники сидели и замазывали китайской тушью помеченные им слова и выражения во всех 2397 экземплярах календаря. Только три календаря остались без исправлений, но об этом я тебе расскажу в другой раз.

Ты спрашиваешь, что за «Центральная типография» и как печатали обложку. Ты прав: на обложке должно быть обозначено наименование издательства, а не типографии. Издательство указано, там написано «Товарищество», но, говорят, что никакого «товарищества» нет — издатель один человек: зубной лекарь Домбровский. Правда это или нет — не знаю.

Откуда взяли средства на издание? Разве ты не заметил, в календаре указаны имена жертвователей? Тут тоже не обошлось без приключения. Ядринский купец Таланцев дал на календарь сто рублей, и его имя, как положено, было напечатано в календаре. Но у цензора, оказалось, были какие-то счеты с этим купцом, и он велел убрать из календаря упоминание о Таланцеве. Пришлось вырвать страницу с его именем из всех трех тысяч книжек. Вот какие дела!

Клетку на обложке сразу не заметили, потому что не на всех книжках она пропечаталась, на некоторых получилось как надо. Узнали о ней, когда календарь уже распродали. Многие, кому достались экземпляры с просвечивающей решеткой, сожгли их.

Вот и все, что я знаю про «Марийский календарь».

Еще ты спрашиваешь о казанских новостях. Какие у нас могут быть новости? Старые знакомые стали еще старше — таков уж закон жизни. Озеро Кабан находится на прежнем месте, университет тоже. Если рождается что-нибудь новое, свежее, его стараются поскорее уничтожить разные Батыр-Нехотяевы. Помнишь, в казанских газетах печатали объявление: «Убежище акушерки Батыр-Нехотяевой для секретно беременных. Кошачий переулок, дом Жадринского»? Такая вот жизнь.

До свидания!

Пиши!

Когда приедешь? Приезжай, ждем.

Эмаш».

— Здравствуйте, Петр Николаевич! — вдруг услышал он.

Моркин обернулся, вскочил быстро, как молодой, и радостно воскликнул:

— Володя! Вот молодец, что приехал. Ну, раздевайся скорее. Мать, к нам гость — Володя Аланов. Выросте как. и вид совсем интеллигентный.

— Ну, вырасти-то, положим, не вырос, это ты, дядя, просто преувеличиваешь мои заслуги.

— Иди в класс, звонок уже был, — напомнила Моркину жена.

— Да, да, я сейчас на урок пойду, последний день сегодня, на рождественские каникулы ребят отпускаем. Ты, Володя, располагайся, я через час вернусь.

Моркин был очень рад приезду племянника. Поднимаясь по лестнице, он даже свистел. Потом рассмеялся и заметил, что все еще держит в руке письмо.

«Но все-таки кто же тот человек, что принес его? — подумал Моркин. — Жаль, что, когда он приходил, меня не было дома, сунул письмо жене и тут же ускакал, не назвавшись. И Эмаш не пишет, кто он такой».

Вечером Моркин, подмигнув, достал «Марийский календарь». Он ждал, что Володя удивится, но тот сказал довольно равнодушно:

— Знаю, читал, — и даже не стал смотреть.

Петр Николаевич был обижен этим, но вида не показал. Он стукнул пальцем по календарю и тихо спросил:

— Говорят, из-за этого кое-кому досталось? Мне из Казани писали.

Аланов вдруг засмеялся.

— Что ты, Володя?

— Анекдот смешной вспомнил.

Моркин рассердился:

— Молодежь пошла, даже не желает ни о чем серьезном говорить…

Володя ничего не ответил, взял гармонь и заиграл.

Моркин решил позвать гостей. Честно говоря, мысль эта принадлежала не ему, а Володе, по ему она понравилась. Жена согласилась, и в один из вечеров у Моркиных собрались сын волостного писаря, Настя и Эликов с женой, который на рождество приехал в гости к тестю.

Моркин, подмигнув, кивнул на Володю:

— Вот мастер смешить. Расскажи, Володя, что-нибудь.

— Расскажите, расскажите, — поддержали гости.

— Рассказать что ли, — Володя потупился, разыгрывая смущение, — Ну хорошо, я начну, только и вы в стороне не оставайтесь.

— Там видно будет, — улыбнулся сын писаря.

— Один человек пришел на концерт с опозданием и спрашивает соседа: «Скажите, пожалуйста, что исполняют?» — «Шестую симфонию Чайковского». — «Я не думал, что так опоздал: на целых пять симфоний!»

Все смеялись.

— А вот еще. У нас одна девушка, не выдержав экзамена, пыталась отравиться. После этого появился анекдот: