Круг Девятирога

— Вернись обратно и передай это Бади. Пусть он отдаст свой долг, а потом приютит вас в своём доме и накормит. Ждите меня там… Впрочем, нет, — передумал я, вспомнив нашу встречу со стюганом. — Сумма большая, а Суродила — город неспокойный. Просто передай Бади, что деньги есть, и я их скоро принесу. А возникнут проблемы — придёшь за мной.

— Одно небольшое затруднение уже есть, Светлый. Мне думается, что господину Бади будет весьма непросто дойти до своего дома в его теперешнем костюме.

— А ведь верно! Асий, в этом доме не найдётся напрокат костюмчика моего размера?

Асий ударил деревянным молоточком в стоящий на столе маленький гонг. На зов пришёл слуга — всё тот же Касерен.

— Касерен, подбери для этого господина подходящий по размеру не слишком яркий костюм. Не новый, но и не слишком заношенный.

Слуга окинул меня взглядом и, склонившись над ухом старика, что-то зашептал.

— Знаю, знаю, — махнул рукой Асий и, когда слуга вышел, сказал. — Видать, не зело искусно ты облик поменял: мои старые глаза обманулись, а молодой тебя быстро раскусил!

— Видать, крепко ему мой образ в память впечатался, — хмыкнул я, припомнив нашу встречу в тюрьме.

— Однако ж, он узнал — и другой может. Не лепше ль браду вовсе оголить? Хоть не столь благообразно, но всяк, тебя лишь в браде видавший, без оной не признает.

Вскоре слуга вернулся и принёс весьма приличную одежду. Пока я переодевался, Асий внимательно смотрел на меня, а после повернулся к стеллажам и принялся что-то на них искать. Сменив одежду, я отдал А-Ту костюм Бади, и бепо ушло. Вскоре служанка принесла нам поднос с бутылкой превосходного вина и лёгкой закуской, непередаваемый вкус которой я помнил ещё с прошлого посещения этого дома. Асий усадил меня в кресло, а сам сел напротив на табурете, возложив на колени большую книгу в богатом переплёте.

— Твой бепо назвал тебя Светлым, сиречь — лад-лэдом, — начал он. — Тогда, в узилище, хотя вы и обнажены были, но свет был скуден, да и глаза мои неверны. Ныне ж узрел я знак на спине твоей отчётливо. Сия книга есть подробный трактат по геральдике. И вот что она мне открыла.

И Асий принялся читать: «На белом поле три синие ласточки, соприкасающиеся концами крыльев, заключённые в священный круг жёлтого цвета, в центре которого пурпурная звезда пророка Иилла есть древний родовой герб лад-лэдов Апри, владетелей Отонара. Символизируют сии птицы…»

— Впрочем, сие не важно, — прервал он сам себя. — Любопытственно будет, сам на досуге прочтёшь.

— Ещё бы я читать умел!

— Так вот и я о том. Досуг будет — и читать обучишься. Грамота — дело сложное, времени, терпения и памяти требует. А ныне я прочту тебе из другой книги, что мне на днях как нельзя более вовремя на глаза попалась. Сие — летописание преподобного Тери из Рубилона, кое озаглавлено им «Сказание о временах суровых». Вот что он пишет: «И было лето года осмь тысяч осмь сотен тридцать да четвёртого от Мира Сотворения. И было смятение, и была смута великая. И выступил мятежный лад-лэд Тарди Апри супротив императора, а с ним и люди его великим числом, да настолько великим, что сильное беспокойство императором овладело, и повёл он самолично свою рать на смутьянов, а ранее того не бывало. И были бои превеликие, и изводил ворог ворога: где мятежники брали числом да отвагою, где рать императорская оружием страшным, громогласным, издалёка плоть рвущим и в куски режущим. И редели ряды мятежников, аки рожь под градом, и разбиты они были, и не многие уцелели. Но не сдались уцелевшие во полон победителю на милость, а ушли все в горы лесистые, и не могли их в родных горах победить, как ни старалися. И тогда приказал император привезть в бочках огромных пойло вонючее, и на пойло то драконы слетелися. И натравил император тех драконов на мятежников, и сожгли их драконы заживо дыханием огненным. Самого ж Тарди Апри со семейством хитростию в полон захватили. Но не стал император умерщвлять его, а подверг много худшей участи: принародно батогами секли его до памяти потери, а после, сызнова в чувство приведя, оскопили. И лишили его и звания, и привилегий прилюдно же. А дабы не смел он более бунтовать, забрал император сына его малолетнего Олина к себе в стольный град заложником. А на последующий день, едва подняться сумев, бросился Тарди Апри грудью на меч, горя и бесчестья превеликого вынести не в силах…»

— Значит, настоящее имя Четыреста Двадцать Первого — Олин Апри… Скажи-ка мне, Асий, вот что, — спросил я, едва тот закончил читать. — По вашим законам опала императорская по наследству передаётся?

— Да нешто ты вознамерился права на престол Отонарский заявить?

— Отчего бы и нет?

— Но тогда придётся тебе в защиту чести лад-лэда Тарди встать. А сие означает во враги императора попасть.

— Мне уже ни при каком раскладе в его приятели попасть не светит!

И я поведал обо всех приключениях, случившихся со мной с того момента, как мы расстались. Асий внимательно слушал меня, изредка в задумчивости поглаживая свою седую бороду.

— Чудные и многотрудные дела выпали на твою долю, — покачал головой старик, когда я закончил повествование.