Круг Девятирога

— Это мой долг, — произнёс он бесстрастным голосом. Лишь только красные пятна, выступившие на его лице, говорили об обуревавших его противоречивых чувствах. Он обнажил меч и поднял его над головой. По этому сигналу караван остановился, с обоих сторон к нам понеслись верховые стражники и, наставив оружие, обступили с трёх сторон, образовав полукольцо вокруг ковчега.

— Лэд-ди Ан! Я рад, что у тебя появился такой надёжный и честный защитник. Рядом с ним ты в безопасности, поэтому сейчас самое время вернуть то, что тебе принадлежит. — Я достал из седельной сумки коробочку с бриллиантом — на всякий случай взял с собой несколько копий — и протянул девушке. — Советую побыстрее продать. Есть предположение, что очень скоро эти вещи начнут быстро падать в цене.

— Что это? — грозно спросил дюженник.

— Осколок Солнца, — сквозь слёзы тихо произнесла Ан.

— Это… это благородный поступок, — лицо юноши уже пылало пожаром. — Но это ничего не меняет.

— Он не сдастся, Атон, он не сдастся! — умоляюще прошептала девушка. — Умрёт, но не сдастся. Либо ты убьёшь его, либо он убьёт тебя! Я не хочу, чтобы он убил тебя, Атон!

— Мне нравится твой жених, Ан. Нельзя убивать только за то, что человек честно выполняет свой долг. Я обещаю, что не убью его. Но к остальным это не относится! — Я грозно обвёл взглядом хмурые лица стражников, после чего, не делая ни единого движения, перерезал подпругу пегого рика. Атон, неловко взмахнув руками, сверзился наземь. Один из стражников взревел и вскинул над головой меч. В ту же секунду его оружие ссыпалось вниз мелкими дольками, отбарабанив звонкую дробь по бронзовому шлему хозяина. Стражник поднёс к лицу то, что осталось от меча — рукоять с гладко обрезанным у самого основания лезвием — и глаза его округлились.

— Колдун… — громко прошептал он, а потом заорал во всю мощь своей глотки. — Колдун!! Спасайся кто может, Оба с нами!!!

Вся стража бросилась наутёк. Остался лишь Атон. Тяжело поднявшись и придерживая левой рукой ушибленное при падении правое плечо, он приближался с направленным на меня мечом.

— Сдавайся, — негромко сказал он, упрямо глядя мне в глаза. Тут он перевёл взгляд на своё оружие, лицо его приобрело удивлённое выражение. Он вскрикнул и отбросил меч, который упал в придорожную лужу и зашипел, поднимая клубы густого пара.

— Сколько времени осталось до окончания твоего контракта в Торинской городской страже? — спросил его я.

— Мой контракт заканчивается через месяц… — рассеянно ответил он, переводя взгляд то на меня, то на свою обожжённую ладонь.

— Не продлевай его. Я возьму тебя в свою гвардию.

— Почему ты уверен, что я буду тебе служить?

— Не мне, лэд, не мне. Ланеле, — с этими словами я тронул Буцефала и поскакал вперёд.

Суродила,

33 вивината 8855 года

По поводу того, что на заставе у въезда в город у меня могут возникнуть проблемы, опасался я зря. Правительство Суродилы, до сих пор не имея на престоле лад-лэда и находясь после войны Валдава и Лейтеса в несколько неустойчивом положении, приказ императора выполнило, но только «для галочки»: у ворот наскоро соорудили похожий на автобусную остановку навес и посадили туда пару стражников. На стенке сооружения трепетал выбеленный лист пергамента с крупной надписью: «За поимку лица, выдающего себя за лад-лэда Апри, награда шесть гроссов золотых тимов». Ниже красовался выполненный углём портрет косматого и злобного мужика. Может быть, я и субъективен, но мне показалось, что портрет ничего общего с оригиналом не имеет.

— Стой, кто едет? — вяло поинтересовался из-под навеса один из стражников, даже не соизволив выйти наружу.

— Лэд Ланс из Бомбея, — ляпнул я.

— Из Бомбея? — переспросил тот. — Чёй-то не слыхал про такой. Это в каком ладстве?

— В Индийском, — не погрешил я против истины.

— А-а… Ну, ладно-ть, проезжай. Поспешай, не то зрелище пропустишь.

— Что за зрелище?

— Дык, Красного Лучника ноне казнят. За хулу на императора. Ему перво-наперво язык вырвут, потом заставят свой же язык съесть, потом…

— Где казнь? — перебил я стражника.

— Дык, где всегда. На Торговой площади, напротив дома Строгого Судьи.

Я хлопнул Буцефала по шее, и он галопом понёс меня к месту казни.