Круг двенадцати душ

Уголки моих губ слегка приподнялись, а слова прозвучали двусмысленно. Сделав вид, что не поняла намека, экономка сдержанно мне улыбнулась, после чего проводила до комнаты. По пути она не забыла напомнить, что отныне выходить из своих покоев по ночам запрещено, а о любых отлучках днем нужно сообщать либо ей, либо дворецкому.

— Миссис Эртон, — позволила я легкому раздражению отразиться на лице и в голосе, — я понимаю необходимость таких правил, но тем не менее, если соберусь прогуляться по саду, не стану ни перед кем отчитываться. Вы же всегда можете спросить мою горничную о том, где находится и чем занимается ее непосредственная хозяйка. Всего доброго.

Захлопнув дверь прямо у экономки перед носом, я прислонилась спиной к косяку и тяжело вздохнула. Стало даже интересно, сколько еще у меня в запасе осталось моральных сил и как долго я сумею продержаться, ходя по лезвию ножа? Самое страшное, что могла себе представить, — это сломленная воля, и одна только мысль об этом вызывала мороз по коже.

В одном миссис Эртон была права — день выдался трудным и мне требовался отдых. Вскоре пришла Бекки, чьим умелым действиям я с удовольствием доверилась. Позволила ей помочь мне принять ванну, переодеться в ночную сорочку и расчесать спутанные после купания волосы.

— Может, мне остаться? — спросила горничная, настороженно покосившись на спящую Лилиану. — Странная она, миледи, как бы чего худого вам не сделала…

— Поверь, в списке тех, кто может причинить мне вред, она стоит далеко не на первом месте. Бекки, — я развернулась и внимательно на нее посмотрела, — ответь мне всего на один вопрос. Если бы угрожали твоей жизни или, напротив, обещали золотые горы, ты смогла бы меня предать?

— Миледи, да как вы…

— Хорошо подумай, прежде чем ответить. Но знай, что, каким бы ни был ответ, мое отношение к тебе не изменится.

Бекки на миг поджала губы, а после вскинула голову и твердо произнесла:

— Не обижайте меня, леди. Я знаю вас с самого детства и люблю вас не только как свою госпожу, но и как друга. Вы всегда были ко мне добры и справедливы, поэтому мне противна сама мысль о том, чтобы вас предать. Что бы ни случилось и какая бы участь меня ни ждала, я никогда не заставлю вас во мне разочароваться.

Слова горничной по-настоящему тронули меня своей искренностью и простотой. Бекки говорила то, что думала, безо всякого лукавства.

— Спасибо, — выдохнула я, мягко коснувшись ее руки. — Мне было важно это знать. А теперь слушай внимательно и запоминай: в этом поместье никому нельзя доверять. Ты являешься моей личной горничной, и потому, даже живя здесь, обязана подчиняться лишь мне. Если тебя попросят сделать нечто, что покажется странным и подозрительным, сразу же ссылайся на то, что должна спросить моего позволения. Старайся меньше бродить по дому одна, но рассказывай мне обо всем, что видишь. Даже если какая-то мелочь, будь то обрывок разговора или странность чьего-то поведения, покажется тебе несущественной, на деле она может оказаться важной. И последнее. — Я сделала короткую паузу. — Ни в коем случае не ней красный чай.

Перед тем как лечь спать, я некоторое время провела, сидя у окна и смотря на улицу. Бекки ушла, оставив меня наедине со своими мыслями и находящейся в забытье Лилианой. Окна этой комнаты выходили на конюшню, за которой просматривался небольшой, теперь хорошо знакомый домик, где сейчас горел свет. Киран тоже не спал, хотя время было позднее и балом правила ночь.

Проснуться предстояло рано, грядущий день обещал быть не менее тяжелым, поэтому долго засиживаться я не стала. Поднявшись, уже собралась идти в постель, как вдруг мое внимание привлекли две фигуры у конюшен. Пристальнее всмотревшись в темноту, я различила Виктора, буквально вжимающего в стену Кэсси. Он оторвался от ее рта, но лишь затем, чтобы после покрыть поцелуями обнаженную шею и плечи. Девушка откинула голову назад, ее припухшие губы приоткрылись в срывающемся с них стоне, а пальцы впились в плечи Виктора.

«Сегодня я выиграю спор», — как по волшебству всплыло в памяти обещание Кэсси, сказанное за ужином.

Поймав себя на том, что не могу оторваться от представшей глазам сцены, я резко задернула занавеску. Просто в голове не укладывалось, как человек, чья безумная любовь к покойной жене должна унести двенадцать жизней, развлекается с молоденькой девушкой. Хотя, с другой стороны, он ведь молодой привлекательный мужчина, не страдающий от недостатка женского внимания…

Мне все это казалось слишком сложным и запутанным, поэтому я предпочла отложить размышления на завтра. От увиденной сцены в душе остался неприятный тоскливый осадок. Закрыв глаза, я отвернулась лицом к стене и, натянув на голову одеяло, постаралась скорее заснуть.

Этой ночью меня снова посетили сны, но на сей раз образы были несколько иными, новыми, рождающими ранее неизведанные чувства.