Круг двенадцати душ

Всех тонкостей я не понимала, но суть была ясна как белый день. Не требовалось дополнительных пояснений, чтобы понять: оставшиеся части одиннадцати душ сейчас обитали в особняке в виде темных призраков. А пока существовал камень, существовала в этом мире и часть души Евы. Мертвое всегда стремится к живому, потому темных призраков и притягивала подвеска с заключенной в ней жизненной силой.

— Когда это все случилось? — сглотнув, глухо спросила я. — В какой день проводили ритуал?

— «Круг двенадцати душ» проводят в день смерти того, кого хотят вернуть, — ответила старуха. — Графиня скончалась тринадцатого июня.

Старуха поднялась с места и, взяв миску, вывалила содержимое в кипящий на огне котел. Затем захватила пальцами щепотку соли, выдернула из пучка несколько сушеных трав и отправила туда же.

Я сидела, думая о том, что Банни была права — остался всего месяц до того, как все находящиеся в особняке девушки окажутся в жутком зале. Это случится через неделю после моего дня рождения. Я никогда его не любила и не почитала за праздник, а теперь и вовсе желала пролистнуть, как страницу книги. Неужели придется ложиться в наполненную ванну, слушать произносимые надо мною слова и смотреть в пустые лица окружающих? Нет! Этому не бывать. Разве что в нее меня засунут насильно, связав перед этим руки и ноги.

Пока я была поглощена далеко не радужными мыслями, старуха вернулась за стол и сгребла шелуху от бобов, придвинув ее ближе к себе.

— А ты ведь тоже непроста, — неожиданно произнесла она, и я буквально физически прочувствовала на себе ее взгляд. — Как жаль, что такой дар пропадет… Да и тяжко как — себе подобных убивать… Но ничего, мою душу уже все равно ничто не спасет, а хуже уже и быть не может…

Пока я пыталась вникнуть в ее нелепое бормотание, в ушах стоял предупреждающий об опасности звон. Всей своей сущностью, каждой клеточкой тела я чувствовала приближение чего-то неотвратимо ужасного, но прежде чем успела как-то отреагировать, старуха размяла в пальцах шелуху и одним резким движением швырнула мне в лицо.

Перед глазами мгновенно помутилось, я закашлялась и обхватила шею холодными руками. Показалось, что мир пошатнулся, и теперь все воспринималось смазанными, медленно движущимися картинками. Я словно приросла к стулу и не могла ни заговорить, ни пошевелиться, а когда немного пришла в чувство, обнаружила и себя, и все вокруг опутанным тонкими нитями паутины. Они покрывали стол, комод, пустую миску, висели в воздухе, слегка переливаясь под робким лучом дневного света, проникающего сквозь маленькое оконце.

— Прости. — В скрипучем голосе не было ни капли сожаления. — Не будет одной из вас, не будет и ритуала, замену найти не успеют…

Старуха по-прежнему сидела на соседнем стуле, но паутина ее не касалась. Маленькие черные глаза блестели в полумраке комнаты и были направлены на меня.

От абсурдности происходящего захотелось истерически расхохотаться, но из сжатого спазмом горла не вырвалось ни звука. Неужели мне действительно суждено умереть здесь? Вот так просто и глупо, придя прямо в расставленную смертельную сеть?

С каждой секундой паутины становилось все больше, и я чувствовала, как она вытягивает из меня силы. По полу был рассыпан черный порошок, в который превратилась брошенная в меня шелуха. Я видела себя в отражении разбитого зеркала — бледную, потерянную, похожую на бабочку, угодившую в лапы к старому пауку.

— А ты похожа на Еву, — с какой-то безумной нежностью проговорила старуха, шершавой ладонью проведя по моей щеке. — Не внешне, конечно, внутренне… Не зря обе шестого июня родились. Хочешь, я расскажу тебе одну сказку?

«Нет!» — хотелось крикнуть, но я продолжала сидеть неподвижно.

— Слушай, милая, и засыпай, — ласково произнес скрипучий голос. — Это история о людях, погубивших целую семью, и о девочке, которой удалось сбежать. Однажды поздним вечером дочь виконта шла по коридору особняка и увидела служанку, выходившую из гостиной. Та была до того чем-то напугана, что даже не заметила ее присутствия. Когда служанка ушла, девочка приблизилась к гостиной и увидела, что комната охвачена огнем. Горели занавески, пламя ползло по полу, пожирая мебель и дорогие ковры. Девочка испугалась и выбежала в сад. Она прижимала к себе куклу и смотрела, как огонь распространяется по всему дому. Ей было так страшно, что она не могла даже кричать. Хотела вернуться в дом, чтобы разбудить родителей и братьев, но тут у ворот послышалось множество голосов. Девочка обернулась и увидела толпу людей. У них были горящие факелы. Люди разбили стекла и побросали факелы внутрь. Девочка побежала к двери, но та оказалась заперта. Тогда дочь виконта бросилась на задний двор, где находился вход в подвал. Она спустилась вниз по каменной лестнице и спряталась там. Сидела, закрыв руками уши, только бы не слышать холодящих кровь криков…

Голос старухи звучал негромко и обволакивал, подобно спокойной ночной колыбельной. И я засыпала.