Круг Матарезе

– И да и нет. То есть он-то как раз очень даже причастен, ибо он и графиня – имею в виду старую графиню, его мать, – по праву и по крови принадлежали к Матарезе, к тому же были обладателями несметных богатств. И все это они преподнесли на блюдечке этому Паравачини вместе с супругой голубых кровей, то есть своей дочерью и внучкой, если говорить опять-таки о старой графине. – Скофилд и пояснял, и рассуждал одновременно. – Тут мы подошли вплотную к следующему вопросу: зачем Паравачини Матарезе? Иными словами, зачем ему хаос? Такие люди, как он, не выносят политической и экономической нестабильности. Им подавай надежные полицейские режимы, при которых процветает сытая посредственность. Они сторонники авторитарной власти, способной обеспечить им покой и гарантировать защиту от «Красных бригад» или мафии.

При этом такому человеку все равно, какой недемократической тактикой будет обеспечен желанный порядок и какой ценой покупается такая стабильность.

Благополучие всех паравачини мира зиждется на законе и порядке. А Матарезе выступают против всего этого. Они хотят парализовать правительства, они кормят и разводят террористов, снабжают их средствами, гарантируют заработки. Это не для паравачини.

– Но ведь ты сказал, что наш Паравачини один из них, что он является Матарезе.

– Да, он причастен к Матарезе. Этого-то я никак и не пойму, то есть его целей, или, говоря по-другому, причины его принадлежности к Матарезе.

– Ну и где ты собираешься доискиваться этих причин?

– Не здесь и тем более ни секундой дольше. Я попросил доктора оказать нам любезность: забрать наши вещи из гостиницы. А мы попробуем выбраться из Рима.

– Мы?! Но ведь ты сказал, что поедешь один.

– Сегодня произошли события, внесшие перемены в мои планы, прекрасная синьорина. А посему прекрасной синьорине нельзя оставаться теперь в Риме.

– Так, значит, я могу ехать с тобой!

Скофилд взял ее руку в свою.

– До Парижа… – сказал он неуверенно.

Он, конечно, уже не сомневался в Антонии, но не представлял пока, как ему удастся организовать связь в столице Франции. Потому он заколебался, говоря о Париже.

– Ты побудешь там, – продолжал Брэй. – А я пока изобрету что-нибудь, отработаю связь и подыщу для тебя новое место пребывания.

– Ну и куда же мы отправимся?

– В Лондон. Теперь мы все знаем о Паравачини. Следующая наша цель – Лондон!

– Почему туда?..

– Паравачини приказал людям в Турине выйти на контакт с «орлами» и «кошкой». Увязав это со словами, сказанными твоей бабушкой, мы легко догадаемся, что имеется в виду. Орлы – это наши с Талейниковым страны…

– Нелогично, – перебила его Антония. – Россия – это медведь.

– А это смотря по обстоятельствам. Большевистская Россия – медведь. А царская – орел. Третий гость, посетивший виллу Матарезе в апреле 1911 года, был из России: Ворошин. Князь Андрей Ворошин. Из Петербурга, теперешнего Ленинграда. Талейников находится на пути туда.

– Что такое «кошка»? – спросила Антония. – Тигр, что ли?

– Это британский лев. Вторым гостем был сэр Джон Уоверли. Его потомок Дэвид Уоверли. В настоящее время он является секретарем по иностранным делам.

– Высокое положение!

– Да, очень высокое и очень заметное, и Уоверли вроде тоже не имеет смысла связываться с Матарезе. Ему это еще более ни к чему в сравнении с человеком из Вашингтона, персоной, которую прочат в Белый дом в следующем году. И то, что я не вижу смысла им всем вожжаться с Матарезе, бесит меня. Что мы там найдем за пазухами «орлов» и «кошки»? Но если начнем копать, придется зарываться все глубже… А все концы теперь там. Паравачини ясно дал понять это, когда говорил о похоронах. Он имел в виду, что необходимо оборвать все старые связи, похоронить любые прежние контакты. Значит, есть новые?

– Лондон – очень опасное место, в таком случае и ты рискуешь, – обеспокоилась Антония.

– Не более чем Талейников. Ты помнишь, что для Матарезе я уже мертв? Значит, нам надо немедленно связаться с Талейниковым, ибо теперь больше всех рискует он. Он в Хельсинки. Надо его предупредить.

– О чем?

– О том, что любой, кто начнет рыскать по Ленинграду в поисках фактов из прошлого, касающихся семьи Ворошиных, рискует головой. – Брэй включил зажигание. – Дикость какая-то! Гоняемся за наследниками или думаем, что гоняемся. И все лишь потому, что у нас есть имена. Но где-то существует Некто, и без него все эти наследники ничего не значат.

– Кто это?

– Пастушок. По сути, он единственный, кого следует искать, но я понятия не имею, как это делать.

Глава 22

Был вечер. Талейников бродил по Хельсинки и набрел на здание американского посольства. Он тут же вспомнил Скофилда. По существу, он не забывал его, думал о нем каждую свободную минуту, когда бывал не занят. Он просыпался с мыслями о Скофилде и, отходя ко сну, все размышлял об американце и его посланиях.