Круг Матарезе

Антония стонала, мотая головой, моля о пощаде. Она не воспринимала окружающее, будучи почти в забытьи, все еще защищалась от пыток, махала руками и пыталась увернуться.

Скофилд старался вернуть ее к действительности, ласково, тихонько теребил, приговаривая:

– Очнись, очнись. Вот твой мучитель, он больше ничего не сделает тебе.

Как только она придет в себя, он отвезет ее на виа ле Регина. Человека можно оставить здесь же на полу, а через некоторое время позвонить откуда-нибудь с улицы из телефонной будки в полицию и сообщить про этого негодяя в номере. А они уж сами обнаружат и его, и оружие, и записку при его бесчувственном теле, которую оставит Скофилд: "Солдат бригады".

Глава 19

Врач принял Скофилда и Антонию, провел в приемную, плотно закрыл дверь и заговорил с пришедшими по-английски. Этим языком он владел свободно: он учился в Лондоне и там же был завербован английскими спецслужбами. Скофилд познакомился с ним в ходе проведения нескольких совместных операций Госдепартамента и английской разведки. Человек этот вполне устраивал Скофилда.

Осмотрев Антонию и оказав первую помощь, он вышел к ожидавшему в гостиной Скофилду и сообщил:

– Она уже успокоилась, и теперь моя жена побудет с ней.

– Значит, через некоторое время с ней все будет в порядке? – спросил Брэй.

– Это смотря в каком смысле, мистер Скофилд. Дело в том, что она перенесла глубокую психическую травму, к тому же подверглась экзекуции, и теперь у нее нервный срыв. Я склонен думать, что это застарелая пограничная ситуация. Когда я осматривал ее, то обнаружил, что таким побоям ее систематически подвергали прежде: следы их легко обнаружить. Страх и внутренняя скованность появились отнюдь не сегодня. Мне кажется, что ее хотели сломить психически и делали это профессионально и методично. Я не спрашиваю вас ни о чем, мистер Скофилд, но я хочу, чтобы вы хорошо представляли себе это.

– Я бы хотел, доктор, поручить ее вашим заботам. Пело в том, что она не из Рима… Может ли она в дальнейшем прийти к вам за советом и помощью?

Итальянец кивнул:

– Мои возможности ограничены, мистер Скофилд, но тем не менее пусть она обращается за помощью или дружеским советом ко мне.

– Спасибо, доктор. И большое спасибо за вашу наблюдательность, это помогло мне найти недостающие звенья в цепи, и я получил полную картину.

Скофилд молча сидел у ее кровати, ожидая, когда Антония проснется. Наконец она открыла глаза, щурясь от яркого солнечного света. Губы ее дрожали.

– Спасибо, спасибо, спасибо… – только эти слова и сумела произнести она.

– Я уже немного разобрался в твоих делах, Антония, – мягко начал Скофилд, – и теперь хочу, чтобы ты кое-что объяснила мне… что там насчет Марселя?

На глазах ее снова появились слезы, а губы задрожали уже по-другому, предвещая истерику.

– Нет-нет! Ты не должен спрашивать меня об этом!

– Но, пожалуйста, я должен знать. Они больше не доберутся до тебя.

– Ты видел, как они действуют! О Боже мой!..

– Теперь все это позади. – Он поправил ей одеяло и попытался вытереть слезы, бежавшие по ее щекам. – Я понимаю, ты хочешь уехать как можно дальше, исчезнуть, раствориться в окружающем мире, но, как видишь, сделать это не удается. Помоги нам остановить их, заставь их заплатить за все, Антония. Неужели тебе не хочется отомстить им?!

Он так и не понял, что произошло. То ли его слова возымели эффект, то ли у нее наступил внутренний перелом, но она заговорила. Он пробил брешь в ее подавленности.

– Я должна была сопровождать курьера, перевозившего наркотики, изображая при этом проститутку, с которой он проводит время. Может, мне пришлось бы служить ему и в этом качестве, но в любой роли я должна была следить за окружающими, чтобы мы сумели скрыться, если возникнет что-то подозрительное. Я не раз выполняла такие задания. Курьеры часто менялись, иногда среди них попадались женщины, при которых я тоже выполняла роль прикрытия и наблюдателя одновременно.

Но такая работа вызывала у меня отвращение, и я постоянно вспоминала о зеленых холмах Порто-Веккьо как о последнем прибежище. И вот однажды – это было на траулере, шедшем в Марсель, – я наконец решилась. На этот раз курьером был сущий маньяк из породы свиней и садистов. И когда он попытался в очередной раз приблизиться ко мне, я ударила его ножом, который попался мне на кухонном столе на камбузе. Не помню, сколько раз я ударила его, но помню, что я неистовствовала очень долго.

– А что произошло потом?

– Я переоделась в мужской костюм и вышла на палубу. А когда представился случай, под покровом темноты сошла на берег незамеченной.

– Очень хорошо, – проговорил Скофилд. Он задумался. Что-то в ее рассказе настораживало его, но он не был уверен, что способен сказать, что же именно. Он пропустил какую-то деталь в ее рассказе, а может быть, Антония сама не задержала свое внимание на чем-то важном. Тонкая связующая нить ускользала от него.

– А что, курьер всегда имел точный маршрут, и о месте его встречи с поставщиками наркотиков было заранее условлено?