Круг Матарезе

Скофилд уже был в Бостоне, в этом бастионе врагов, но они все еще не знали, что он прибыл сюда. В отель "Риц" он отправит одну за другой две телеграммы с интервалом в день или два. В одной из них будет заказ для мистера Б. А. Викери, а в другой – сообщение о точной дате его приезда. Он попытается убедить своих преследователей, что он все еще в Канаде. Но у них, конечно, не будет полной уверенности в этом. Они могут подозревать, но только подозревать – бездоказательно, – что он использовал подставное лицо для отправки телеграмм. Он действительно так и сделал. Он встретился в аэропорту с человеком, который был когда-то связан с движением сепаратистов, и оставил ему два заполненных бланка, а также небольшую сумму денег вместе с инструкциями, когда именно и в какой последовательности следует отправить нужные телеграммы. Если Матарезе позвонят в Монреаль и потребуют бланки отправленных телеграмм, они обнаружат, что текст написан его собственной рукой.

Теперь у него оставались три дня и одна ночь для того, чтобы поработать на вражеской территории, изучить все касающееся "Транскоммьюникейшнз" и ее иерархической структуры и нащупать необходимую брешь в их монолитной обороне, достаточно большую, которая вынудила бы Джошуа Эпплетона IV появиться в Бостоне, на сей раз, разумеется, против своей воли. При этом конгрессмен как минимум впадет в панику.

Так много дел и так мало времени. Обычная история!

После выработки плана подготовительных мероприятий мысли Скофилда сконцентрировались в основном вокруг одного вопроса: кого он знает в Бостоне или Кембридже из тех, кто мог бы оказать ему необходимую помощь в проведении расследований по поводу конгломерата под названием "Транскоммьюникейшнз"?

В конце концов, такое имя всплыло у него в памяти. Он развернул машину и, не снижая скорости, двинул вперед по дороге, но теперь она уже вела его в Кембридж.

Его охватили воспоминания более чем двадцатилетней давности. Ему показалось очень странным, что два студента, один в Кембридже, другой в Ленинграде, оба с определенными способностями к иностранным языкам, были вовлечены в водоворот таких событий, которых и представить себе не могли.

Жив ли еще Талейников? Или он уже мертв? А может, умирает где-то здесь, в Бостоне?

Тони точно жива. Они оставят ее в живых – пока.

Но он старался отогнать эти мысли и сосредоточиться на цели своего визита в Кембридж.

Миновав мост Лонгфелло, он выехал на широкую и относительно спокойную улицу, шедшую к центральной площади. Всюду сновали люди, преимущественно студенты, особенно много их было у газетных стендов. Одна из таких витрин, с надписью "Мировая пресса", привлекла его внимание. Он опустил стекло и сквозь падавшие капли дождя увидел, что весь стенд пестреет заголовками, передающими в разных интерпретациях только одно сообщение.

"Уоверли! Дэвид Уоверли! Секретарь по иностранным делам! Министр иностранных дел Англии!"

Выйдя из машины, Брэй пробрался сквозь толпу к киоску и выбрал из всего изобилия газет две. Он не стал возвращаться к автомобилю, а направился вдоль тротуара к немецкому ресторанчику, который помнил еще со студенческих времен. Он прошел в бар и заказал виски. Когда стакан был наполнен, он развернул первую газету "Бостон глоб". Разделавшись с ней, он перешел к "Лос-Анджелес таймс". То, что он прочитал в первой газете, представляло собой лишь перепечатку официальной версии и не вызвало у него особого интереса. Уайтхолл сообщал, что Дэвид Уоверли, его жена, дети и слуги пали жертвой террористов, скорее всего из палестинских отрядов сопротивления. Полной уверенности, однако, не было, так как ни одна группа из ООП не взяла на себя ответственность за это преступление.

Ни в одной из газет, однако, он не нашел упоминания имени Роджера Сеймондса. Значит, по целому ряду причин, подумал Брэй, это имя пока не будет упомянуто по крайней мере еще некоторое время. На этом мысли его были прерваны, так как в дымном освещении бара он прочитал во второй газете самое главное, то, что пропустил: последнее сообщение из Лондона.