Круг Матарезе

– Так же как и ваша, господин президент. В наши дни становится все меньше тайн, кое-кто полагает, что это к лучшему. Я взвесил все обстоятельства и вынужден был связаться с вами. Мы не имеем никакого отношения к этой акции, господин президент.

– Я верю вам. Интересно, кто бы это мог быть?

– Я озабочен тем же. Надеюсь, мы оба получим ответ на этот вопрос.

Глава 2

– Дмитрий Юревич! – Миловидная женщина с подносом в руках приблизилась к кровати. – Сегодня первое утро твоего отпуска, всюду полно снега, но солнце пожирает его, и прежде чем похмелье выветрится у тебя из головы, леса вновь зазеленеют. – Голос ее был приветлив.

Мужчина зарылся лицом в подушку, но через некоторое время повернулся и открыл глаза, жмурясь от яркого солнечного света, заливавшего комнату. За большим дачным окном ветви деревьев гнулись под тяжестью снежных покрывал.

Юревич улыбнулся жене и ощупал свой подбородок, заросший седой щетиной.

– Похоже, я чуть не сгорел вчера, – сказал он.

– Ты бы и сгорел. К счастью, наш сын унаследовал мой крестьянский инстинкт быстрого реагирования. Он заметил огонь и, не теряя времени на размышления, вытащил у тебя сигарету.

– Я помню, как он подскочил ко мне…

– Именно. – Жена присела на край кровати и дотронулась до его лба. – Жив, казак, и атаманом будешь!

– Дай сигарету.

– Дам, но сначала ты должен выпить сок. Ты – очень важная персона: у нас буфет забит соками. Наш лейтенант уверяет, что это для того, чтобы заливать сигареты, которыми ты подпаливаешь свою бороду.

– Менталитет военного неисправим. Мы, ученые, знаем, что сок существует для того, чтобы смешивать его с водкой. – И Дмитрий Юревич опять улыбнулся, ничем не озабоченный. – А сигаретку, любовь моя? Я даже позволю тебе прикурить ее для меня.

– Ты несносен. – Она взяла пачку сигарет со столика, вытащила одну и подала супругу. – Будь осторожен, не выдыхай, когда я поднесу спичку, не то мы оба взлетим на воздух, и меня погребут без почестей как убийцу выдающегося советского физика-ядерщика.

– Зато после меня останется моя работа. Дай мне пока насладиться куревом. – И он затянулся, когда жена поднесла спичку. – Наш сын в порядке?

– Он с утра занят смазкой охотничьих ружей. С ним все хорошо. Его гости должны приехать примерно через час. Охота начнется около двенадцати.

Юревич уселся на подушку:

– О Господи, а я и забыл об этом! Мне действительно надо идти с ними?

– Вы с сыном в одной команде. Ты что, не помнишь, как сообщил всем за обедом, что отец и сын завоюют командный приз?

Юревич поморщился.

– Это я сказал умышленно. Все эти годы, что я корпел в лабораториях, он взрослел за моей спиной, без меня.

Жена улыбнулась.

– Тебе неплохо подышать свежим воздухом. Давай, кончай курить, завтракай, одевайся.

– Сказать тебе кое-что? – Юревич взял руку жены в свою. – Я только начинаю осознавать, что у меня отпуск. Я уж и не помню, когда это было.

– А я сомневаюсь, было ли вообще. У тебя самая ужасная работа!

Юревич пожал плечами.

– Очень мило со стороны командования наградить нашего сына отпуском.

– Это он попросил увольнение. Он хотел побыть с тобой.

– И с его стороны очень мило. Я люблю его, но мало знаю.

– Все говорят, что он хороший офицер, ты можешь гордиться им, милый.

– А я и горжусь, моя женушка. Но не знаю, как это выразить, дать ему почувствовать. У нас так мало общего. Вчера водка отчасти облегчила эту задачу.

– Да ведь вы не виделись почти два года.

– Все знают, я работал…

– Да, ты у меня ученый. – Она стиснула руку мужа. – Но не сегодня. И не в последующие три недели. Никаких лабораторий, писаний на доске, полночных заседаний, совещаний с молодыми, жадными до знаний профессорами и студентами, так стремящимися сообщить всем и каждому, что они работают со знаменитым Юревичем. – Она вытащила сигарету из его рта и погасила. – Давай, ешь и собирайся. Зимняя охота пойдет тебе на пользу.

– Моя дорогая, это может иметь смертельный исход для меня. Вот уже двадцать лет, как я не стрелял из винтовки.

* * *

Лейтенант Николай Юревич пробирался по глубокому снегу к старой постройке, служившей когда-то конюшней. Он обернулся и взглянул на большой трехэтажный дом, который в ярких лучах утреннего солнца напоминал алебастровый дворец в чаще заснеженного фарфорового леса. Он был словно хрупкое видение давно забытых времен, которые никогда не вернутся.

В Москве много говорили о его отце. Всем хотелось как можно больше знать об этом блистательном темпераментном человеке, чье имя пугало лидеров Запада. Говорили, что Юревич вывел формулу для создания многих видов тактического ядерного оружия, что, если оставить его на складе вооружений с приданной лабораторией, он сумеет смоделировать бомбу, которая сотрет с лица земли и Лондон, и Вашингтон, и значительную часть Пекина.