Круг зари

Отряд имени С. М. Кирова зимой 1943—1944 гг. располагался в урочище Федосово. К весне гитлеровцам удалось выведать место зимнего лагеря партизан, и они втайне готовили нападение. Ночью Адам Майлычко прискакал с дальних постов охраны.

— Обстановка тревожная! — предупредил он. — Деревня Красная уже занята противником численностью не менее пятисот человек.

Командир отряда Николай Иванович Макаревич вызвал к себе Жанну и строго ей сказал:

— Предстоит тяжелый бой. Но ты останешься здесь.

— А разве не там, в бою, мое место?

Жанна была для него не просто бойцом отряда. Она была женой. И должна была скоро стать матерью. На днях собирались переправить ее на Большую землю. Но Романенко непреклонно отстаивала свое право быть рядом с товарищами.

* * *

…В далеких от Магнитки Застаричах поднялся еще один обелиск, и на нем — имя Жанны-Марии, Маруси Романенко, токаря Магнитогорского комбината.

А тридцать лет спустя она вернулась в свой родной цех по-прежнему молодой, веселой, энергичной. И навсегда останется такой.

Имя ее присвоено комсомольско-молодежной бригаде, которую возглавляет ныне мастер Юрий Гуляк. Продолжается трудовое соперничество.

«Это за тебя», — говорят ребята, зажав в патрон сверхплановую заготовку детали. Но не словами говорят, а точным движением резца, стремительной трудовой атакой.

— Это за тебя, Жанна-Мария!

Римма Дышаленкова, редактор телевидения СТИХИ

КОМСОМОЛЬСКАЯ ПЕСНЯ

Ты помнишь, как под барабанный бой
Нам галстук пионерский повязали?
Уже тогда мы верили с тобой
В страну любви, в страну кипучей стали.
Плечом к плечу всю молодость свою
Мы по лесам строительным шагали,
Отстаивая в яростном бою
Страну любви, страну кипучей стали.
На всей земле есть у меня друзья,
Мы с комсомолом жизнь свою связали,
И комсомолию считаю я
Страной любви, страной кипучей стали.
И город мой построил комсомол,
И эту песню вместе мы слагали.
Так здравствуй же, товарищ комсомол,
Страна любви, страна кипучей стали!

УРАЛОЧКА

Разбегались зори алые
перепуганы рассветами.
Полюбил Урал Уралочку
да любовью безответною.

Много силы в нем и разуми,

только стать не молодецкая.
Блещут глазоньки алмазами,
да пустыня в них мертвецкая.

Как цветок, тиха Уралочка,

тишиною принакрылася,
будто насмерть напугалася
богатырской этой милости.

Кладовые пораскрытые.

Шлет в подарок своей суженой
в сундуках он малахитовых
ожерелия жемчужные.

Кольца-серьги самоцветные,

платья-шубы соболиные…
На богатства те несметные
рты в народе поразинули.

Ан нейдет к нему из дому-то,

хмурит брови осторожная,
тяжела, слышь, сила темная,
власть подземная, безбожная.

Задрожали горы зычные,

космы-патлы разлохматили,
взвыли бабы горемычные,
стон прошел промеж старателей.

То не буря с неба валится,

не война идет разлучница,
то Уралище бахвалится,
рудники-забои рушатся.

— Ах, прости-прощайте, матушка,

на веку, видать, положено,
чтоб закрыло серым камушком
жизнь мою от красна солнышка.

Ах, прости-прощайте, белый свет,

горемычные старатели… —
поклонилась на четыре все,
и особо родной матери.

Люди в ноги девке кланялись,

отвели к пещере Каповой,
там Урал свою Уралочку
обнял каменными лапами.

То ли было, то ли не было,

то ли сказка мало-мальская,
только слышно, что от той любви
мастера пошли уральские.

ДИСПЕТЧЕР