Круг Земной

C эвгемеристической трактовкой мифов связаны и фантастические этимологии, основанные на приравнивании созвучных имен и названий. Так, связываются названия «Азия» и «Асы», и соответственно, Асы оказываются выходцами из Азии (гл. II). Скифия приравнивается по созвучию Швеции (исл. Svíþjóð), и таким образом происхождение асов, т. е. предков шведских конунгов, из Азии подтверждается тем, что страна у Черного моря, т. е. моря, отделяющего Азию от Европы, носит то же название, что и Швеция (гл. I). Топоним «Танаис» (латинское название Дона) толкуется как «речной рукав Ванов» (Vanakvísl из Tanakvísl), и, таким образом, подтверждается происхождение Ванов из страны у Черного моря. Происхождение асов из Азии не придумано автором «Круга Земного». Оно есть и в других древнеисландских памятниках, в частности, в прологе «Младшей Эдды». Отличие тут только в том, что автор пролога «Младшей Эдды» обильно уснащает повествование ученостью французского и английского происхождения, тогда как автор саги в основном не выходит за рамки скандинавского материала. Впрочем, географические сведения, которые сообщаются в начале саги, – это, по-видимому, свободная передача ходячей европейской учености того времени.

Высказывалось предположение, что в рассказе о переселении асов из Азии в Швецию живет древняя историческая традиция, отражающая какое-то переселение германских племен с побережья Черного моря к Балтийскому, происходившее в первые века нашей эры. Это предположение убедительно опроверг Хойслер в капитальной работе, посвященной всему кругу вопросов, связанных с трактовкой древнейшей истории Скандинавии в древнеисландской литературе  [1022].

В главах XI–XVIII «Саги об Инглингах» основа – скорее сказка, чем миф. Эта основа особенно ясно видна в главе XII (камень, который закрывается, когда герой в него входит, и карлик, который заманивает героя к себе в камень) и главе XIII (герой нарушает обещание вернуться в страну, населенную демоническими существами, и обманутое существо умерщвляет его). Характерно, что имена действующих лиц в этой главе носят явно сказочный характер: Сньяр (Snjár) значит «снег». Дрива (Drífa) значит «метель», Хульд – имя великанши в сказках (ср. также имена Фрости и Логи, что значит «мороз» и «огонь», в гл. XIX). Но основа того, что рассказывается в гл. XI, – это скорее эвгемеризованный миф: предполагается, что Фьёльнир – это демон зерна, который должен утонуть в напитке, чтобы придать ему крепость. Основа из сказки или мифа ясна в главе XXV (девятикратное продление жизни посредством принесения в жертву своих сыновей). Однако, начиная с главы XIV, в том, что рассказывается, появляются и мотивы, характерные для героических сказаний, скорее чем для сказок, – проклятие, наложенное на золотое сокровище, распря между родичами, месть за отца, сожжение героя в его доме, убийство через повешение, убийство из ревности, геройская гибель в битве. Начиная с главы XIX мотивы, характерные для героических сказаний, становятся в «Саге об Инглингах» господствующими. Особенно ясно проступает героическое сказание в том, что рассказывается об Ингьяльде (гл. XXXIV–XL). В той мере, в какой героическое сказание обычно содержит какое-то историческое зерно или по меньшей мере отражает определенную социальную действительность, там, где прощупывается героическое сказание, наличие исторической основы вполне вероятно. С главы XXII социальная действительность начинает находить и непосредственное отражение: в главе XXII упоминаются викингские походы в чужие страны, в главе XXVII признается существование в Швеции многих местных конунгов, а в главах XXX, XXXVI и XLII описывается освоение новых земель в Швеции.

В попытках датировать события, о которых рассказывается в «Саге об Инглингах», большую роль сыграли соответствия между сагой и древнеанглийской поэмой «Беовульф». Охтхере (Ohthere), Эадгильс (Eadgils) и Онела (Onela), о которых рассказывается в «Беовульфе», – это, несомненно, Оттар (óttar), Адильс (Aðils) и Али (Áli), о которых рассказывается в «Саге об Инглингах» (гл. XXVII–XXIX). Совпадают не только имена, но и многое из того, что рассказывается об этих лицах. Поскольку историческое зерно в «Беовульфе» поддается датированию (франкского историка Григория Турского можно понять так, что один из походов, описываемых в «Беовульфе», имел место в 516 г.), открылась возможность датировать и то, что рассказывается в «Саге об Инглингах».