Круги ада. Восставшие миры

После этого случая Кэтрин не старалась избегать его. Это было невозможно в сложившихся обстоятельствах, и это не входило в ее желания. Напротив, она часто сдержанно улыбалась ему, и это вызывало в нем волнение. А когда им случалось разговаривать, голос ее звучал дружелюбно.

Он отвечал ей тем же. Однако с той поры они старались не терять из вида своих спутников.

И тех это вполне устраивало. При каждом мало-мальски удобном случае они бросались очертя голову выполнять каждое ее пожелание.

Без сомнения, она искренне сожалела о том, что ей пришлось обидеть Флэндри; но она ничего не могла поделать с тем, что в ней поднималась радость с каждым пройденным в западном направлении километром и рождала в ней смех, доброту, снисходительность и чуткое внимание к окружающим.

Хейвлоку было нетрудно заставить ее рассказать, ни о чем не подозревая, все, что она знала об эйнианской базе.

— Черт побери, мне неприятно использовать ее таким образом! — сказал он, в очередной раз без свидетелей докладывая своему командиру о проделанной работе.

— Ты делаешь это ради ее же будущего благополучия, — ответил Флэндри.

— Для того чтобы освободить ее от бесконечной жестокости и издевательств в прошлом.

— И в будущем тоже. Да. Однако… Том, мы всего-навсего собираем информацию. Придется ли нам сделать что-то еще, полностью зависит от того, как будут складываться обстоятельства, когда мы доберемся до цели. Я уже говорил тебе, что не буду стремиться к доблестным, но бессмысленным поступкам. Мы вполне могли бы спокойно согласиться на интернирование.

— Однако, если мы не пойдем на это…

— Тогда мы постараемся побыстрее прекратить безумие, сумев при этом спасти жизни немногим, в том числе и Кэтрин.

Флэндри похлопал по спине младшего лейтенанта.

— Расслабься, сынок. Все это — одни слова. Я должен был бы выражаться более аккуратно и не допускать, чтобы меня неправильно поняли. Тем не менее расслабься, умерь свой пыл, сынок. Помни девушку, которая ждет тебя на Земле.

Хейвлок криво ухмыльнулся и ушел прочь, сутулясь. Флэндри немного постоял в одиночестве.

«А вот у меня никогда не будет любимой девушки, — горестно размышлял он, — если только Хаг Маккормак не пожелает попасть под луч бластера. Может, тогда…

Смогу ли я как-нибудь организовать это — так, чтобы она никогда не узнала, что я приложил к этому руку?

Смогу ли? Сон наяву, пустая блажь, конечно. Но если предположить, что такая возможность вдруг появится… смогу ли я?

Если честно, то я не могу ответить на этот вопрос».

Так же, как и побережье Тихого океана на Американском континенте (на Земле, на матушке-Земле), западная оконечность Барки была вся покрыта складками гор, которые резко обрывались в океан.

Когда Кэтрин увидела сияние больших вод, она вскарабкалась на самое высокое дерево, которое было поблизости.

От ее крика с деревьев посыпалась листва.

— Бирза-Хэд! Это может быть только он, это мыс! Мы менее чем в пятидесяти километрах к югу от Порта Фредериксен!

Она радостная спустилась вниз.

А Доминик Флэндри сказал только:

— Дальше я пойду один.

— Что?

— Полечу в одном из космических скафандров. Во-первых, мы должны разбить свой лагерь в каком-нибудь приятном и легко обнаруживаемом месте. После этого я запрошу базу о том, смогут ли они одолжить нам какой-либо самолет. Так будет гораздо быстрее, чем пешком.

— Разреши мне продолжить путь, — потребовала она, дрожа от нетерпения.

«Ты, конечно, смогла бы идти до тех пор, пока не выгорят последние звезды, если бы у тебя был выбор. Только у тебя его нет», — подумал Флэндри и вслух сказал:

— Прошу прощения, нет. Кроме того, не пытайся связаться по радио. Слушай, но не передавай. Как же мы сможем объяснить, в чем суть нашего дела? Наше положение может быть плохим. Например, варвары могли использовать преимущества нашей «семейной» ссоры и оккупировать базу. Я должен проверить это. Если я не вернусь в течение… хм… двух здешних дней (дальше мысли Флэндри уже переключились с Кэтрин на дела, связанные с его командой, — «Ты всегда должен будешь поначалу прикидываться дурачком, не так ли?»), лейтенант Валенсия примет команду и будет действовать на свое усмотрение.

«Я бы предпочел Хейвлока. Валенсия слишком симпатизирует революции. Но все-таки я должен установить некоторое джентльменское соглашение между старшими офицерами, если я действительно собираюсь лгать тебе, моя драгоценнейшая, если я собираюсь получить хоть малейший шанс нанести урон твоему делу, моя любовь до гроба, до конца».

Группа устроилась на стоянку около ручья, не разжигая костра, под деревьями, которые частично защищали и прятали их от посторонних глаз.

Флэндри одобрил выбор. Он не делал специальных предупреждений Горю или своим твердым сторонникам из команды. Все они заранее договорились о системе сигналов.

— Будь осторожен, Доминик, — сказала Кэтрин.

Ее искреннее беспокойство было для него, как нож острый.

— Не рискуй собой. Ради нас всех…

— Я не буду рисковать, — пообещал он. — Мне нравится жить.

«О, да, я постараюсь еще некоторое время наслаждаться жизнью, независимо от того, сделаешь ли ты ее для меня более полной».

— Пока.