Круги на песке

Поднимается рыцарство — с косами и топорами,
Без гербов на щитах, без щитов и без лат.
Доставай, летописец, стило и пергамент!
Над шестнадцатым веком походные трубы трубят.

Поднимается рыцарство — рвань, голодранцы, плебеи,

Ни ружьем не владея, ни даже мечом и копьем…
Их лохмотья рябеют, сердца их немного робеют,
Но знамена их реют и души пылают огнем.

Поднимается рыцарство — то, что молчало веками,

Что терпело веками унижение, страх и позор.
Даже пыль поднимается, когда ее топчут ногами,
Возвышаясь над миром, себе подчиняя простор.

Время битв впереди. И не скоро, не скоро пробьет он,

Час грядущей победы. Не скоро побеги взойдут.
И еще не родился Сервантес со своим Дон-Кихотом,
С бескорыстным порывом умереть за мечту.

Может, время еще не пришло. Может, рано. А может, — не рано.

Каждый право имеет пожертвовать только собой.
Мы не станем потомкам отдавать свои боли и раны,
Уклоняться от боя, других посылая на бой.

Знаем, скажет историк, что мы для боев не созрели

И что наши задачи тоже были четки не вполне.
Пусть простит нас историк. Мы умерли так, как умели,
На смертельной своей, на Великой Крестьянской войне.

ФОМА ВЕРНЫЙ

Небо наняло меня в поденщики по грошу в день, и я точу мой серп, чтобы жать колосья.

Мюнцер

Германия. Крестьянская война.
Огонь священный выжигает скверну.
И перед богом раб его Фома
В который раз становится неверным.

Прости, господь, неверного Фому,

Ему и так спасения не будет.
Он верен был завету одному:
Нельзя служить и господам и людям.

Прости его за то, что не был слеп,

К людскому горю равнодушен не был.
О небе спор ведется на земле,
А спор о небе — это спор о хлебе.

Прости ему Крестьянскую войну,

Прости его ужасную кончину…
Прости, господь, неверного Фому,
Он был вернее верного Мартина.

И в час последний, на исходе сил,

В руках твоих служителей нечистых,
Он даже смерти верность сохранил,
Ее не предал ради рабской жизни.

«Времена меняются, и мы — с временами».

Это сказано давно и не нами.
Нам совсем другая истина видна:
Мы меняемся, и с нами — времена.

ОТРЕЧЕНИЕ ЛЮТЕРА

На том стою и не могу иначе.

Лютер