Круги на воде

Достал нож из чехла, хоть какое-никакое, а оружие. Правда, за стенами монастыря на меня никто напасть не может, не могут твари через стену перелезть, да и в церковные строения они не заходят, но мало ли что. Подошел к этому дому, сам не знаю почему, просто ноги вели меня. Видимо, какая-то память у меня сохранилась, дернул деревянную ручку двери. С трудом, но поддалась. Сама дверь обита соломой и войлоком, что бы плотно закрывалась, но замков на ней ни спереди, ни сзади нет. Как только зашел внутрь, странное свечение пошло по всей комнате, комнатка небольшая, метров тридцать квадратных, но совершенно пустая, и в центре, на полу — пентакль нарисован, точь-в-точь как в том месте, куда меня Андрей Юрьевич привел. Ну, теперь-то я знаю, что делать. Будем резать другой палец. А то старый еще не зажил, побаливает немного.

— Не дергайся, упырь! Пули серебряные! — монах направил на меня двустволку и явно не шутил.

Почему монах? Так кто еще в монастыре будет так себя вести? В черной рясе и куртке «Аляска» синего цвета поверх рясы, в черной вязаной шапочке, и с ружьем в руках? Только я открыл дверь и сделал несколько шагов по мокрой траве, как тут же услышал этот окрик и увидел ружье в руках.

Я выдохнул пар изо рта и застыл на месте. Та же самая погода почти, что и была до моего спуска в это вампирское гнездо, в другой мир. Следовательно, я просто переместился из одной точки в другую, обычные дела. От своей шутки я сам расплылся в улыбке, обычные дела.

— Посмотрите, отец Григорий, он смеется еще, — обратился держащий ружье монах к кому-то рядом с собой.

Я прищурил глаза от яркого дневного света и перевел взгляд в ту сторону, куда смотрел монах. Возле дорожки, выложенной битым кирпичом, стоял мужчина, в рясе и куртке, только куртка попроще и тоже черного цвета, а на голове не шапка а монашеский клобук, и густая черная, с сединой, борода.

— Опусти ружье, брат. Ты что, не видишь, это Максим к нам вернулся — спокойно произнес стоявший у дорожки монах и рукой сам опустил направленный в меня ствол.

Посмотрев и перекрестившись, добавил.

— Что-то не долго ты путешествовал, и пары дней не прошло. — Покачав головой, добавил, — ладно, пошли со мной, расскажешь, что там да как.

— Артемий, дверь прикрой плотно, мало ли что! — бросил он тому, кто направлял на меня оружие, — а то Максим ее настеж распахнул, а так делать не положено, во всем порядок соблюдаться должен.

Мы прошлись по небольшому монастырскому двору, при этом вокруг было чисто и ни души. Только часовня маленькая стоит рядом со склепом, прямо по середине двора. Да, как мне сейчас показалось, это именно что склеп. Прямо по этой дорожке из кирпичных обломков мы прошли в трехэтажное здание с куполами, поднялись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице. Перила свежие, струганные, и ступени новые, вот и скрепят, не обтерлись пока. Сразу на втором этаже коридор поворачивал резко налево, и отец Григорий толкнул одну из деревянных дверей. Я прошел следом, сожалея, что не вытер ботинки на входе. Грязь с них так и капала на чистый пол.

Сам Григорий уселся на вполне себе мирской офисный стул прямо за обычный письменный стол с кучей бумаг на нем и стационарным телефоном. В углу стояли иконы и дымила лампадка, а окно выходило прямо во двор, я даже монаха с ружьем там разглядел, он так и ходил возле склепа.

— Ну не томи, Максим, много нечисти в ад отправил? — Григорию не терпелось услышать от меня что-то, не смотря на почтенный возраст за сорок, так и ерзал на стуле и едва удерживался от прямых расспросов.

А что я скажу? Что потерял память и ничего не помню? Или то, что в федеральном розыске, скорее всего, нахожусь сейчас? Откашлявшись немного, я причесал руками свои короткие волосы.

— У монастыря на меня напали твари, большие, как собаки, клыкастые.

— Да, это оборотни. Я слышал от Петруши про них, — не отводя взгляд, ответил мне отец Григорий. — Чайку, кофейку? — встал он и включил в розетку электрический голубой чайник на тумбочке рядом со столом.

И тут я обратил внимание на календарь у него за спиной. Такой обычный, православный календарь, церковь нарисована, и обозначены церковные праздники. И сегодняшний день обозначен. Третье ноября две тысячи девятнадцатого года. Вот это да, чудеса, да и только, я попал в будущее! Хотя, если я отсюда зашел в потустороннее в этом же времени, отсюда и вышел, но… Но прошло несколько дней.

— Да я это, не спал двое суток почти, — я хотел было продолжить, но тут из-за туч появилось яркое солнце и лучами проникло в комнату, прямо мне в глаза.

Как электрическим током ударило. Я прикрыл рукой лицо и отшатнулся в сторону. Что это такое? Почему я боюсь прямых солнечных лучей, пусть даже осенних и через оконное стекло?

Отец Григорий изменился в лице и внимательно стал меня разглядывать.

— Максим, что-то ты бледный какой, — при этих словах он взял с полки у стены деревянный крест, поднес ко мне и начал читать молитву.