Круги от камушка

Чья-то рука ложится мне пониже спины, начинает жадно обминать сквозь ткань. Пусть. Я тоже хочу. Я заслужила. Юлька, красотка моя сочная, мы сейчас с тобой будем угощаться моим мальчиком. Вдвоем и на всю катушку. На всю Катюшку. Жаль, ее тут нет, она бы тебя оценила – твой запах, твой вкус. Твои губы. Давай, Тик, в два языка ее: ты снизу, я сверху. Нравится она тебе? Конечно, как же иначе. Вот так, а всего-то надо было – зажать в темной школе не меня, а ее – мокрую сучку с шикарными булками. Еще в девятом надо было. Ты не знал тогда, что она с восьмиклассниками трахается? Да, не удивляйся, сама видела, как ее в том же туалете, где мы с тобой тогда – симпатичные мальчики вылизывают. Как ты сейчас. Только это она их затаскивает, а не они ее. Усаживает на корточки, накидывает юбку мальчику на голову, и урчит от удовольствия, пока он там старается. Правда, Юлечка? Я однажды открыла дверь в их кабинку… задвижку второпях не закрыли… так чуть сама под ту же юбку не забралась. Перед мальчиком было неудобно, только поэтому ушла… А после, наверняка, расстегнет ему ширинку, станет коленками на унитаз, задерет подол, и направит его себе в самое сладкое… вот как тебя сейчас направит, мое золотко. Вот так, возьмет ладошкой, и направит прямо куда надо… войди в нее, не бойся. Любимый мой. Дай я тебя в этот момент поцелую… не бойся, не дрожи так, смелее, входи в нее. Это всегда праздник, я знаю – войти в незнакомую самочку, с каждым движением глубже и глубже, в юную самочку с остренькими грудками, в пухленькую самочку с мягким животиком… в глубокую, жаркую, узкую Катеньку… в маленькую, спортивную, упругую Леночку… в глупую, желанную, пышную Олечку… в беззащитную, доверчивую, невинную Вербочку… в смеющуюся, целующуюся, нежную Леську… в гостеприимную, уютную, страстную Нелечку… в жадную, всасывающую, мокрую Юлечку, аппетитную и недоступную женщину, известную в нашем городе художницу… которую по вечерам сношают пацаны за гаражами, и кончают ей в ротик, на грудки, на платье, на волосы, а самые нахальные кончают внутрь, просто так берут – и заливают ей весь сладкий тоннельчик, и она потом идет домой, чувствуя, как трусики пропитываются ее соком и их семенем. Вдохновение она таким образом получает, шлюшка. Залей ее тоже, Тик, мой мужчина, осемени эту блондиночку, она сегодня не предохранялась, я уверена – она не думала, что ее сегодня завалит самец без всяких церемоний и резинок. Давай, милый, держи ее за плечи, кончай, кончай в нее, вот, вот! Слышишь, как она воет? Привыкла насиловать мальчиков, никогда не думала, что придет расплата. Не торопись, слей в нее все до капли, чтобы точно понесла. Пусть бежит в клинику, пусть ее выскребают, кобылу похотливую. Давай я тебя почищу теперь. Умм, какой у нее сок вкусный! Остренький, мм! И я мимо такого сокровища два года ходила… Что, Юлечка, пришла в себя? Понравился тебе мой мужчина? Не ожидала, да? Хотела поиграть? Ну, вот и поиграла, теперь трясись. У него сперма мощная, я точно знаю. Если у тебя там что-то было или в ближайшие дни будет – поздравляю, ты молодая мама. А заявление подашь – я тебе засуну туда руку, до конца, ухвачусь и вытащу. Знаешь, как матка выглядит? Я тоже нет, вот и узнаем вместе. Приветик, Юльчин, спокойных снов. Пойдем, солнышко. Ох, какой ты у меня бешеный… дома, дома теперь, обещаю тебе сегодня ночь наслаждений…

– Лис… Лисенка… Нелькин, тише, тише, не пинайся так… ты чего разбуянилась, лап?

– Тиик? А… мы не в школе?.. А где Юлька? А?

– Какая Юлька? Тебе приснилось что-то, Лис, ты так прыгала, я аж проснулся.

– Извини, зверь. Правда, приснилось. – Нелька медлит, и вдруг заходится в истерическом сдавленном хихиканье. Сверху ворочается и бурчит во сне Котена. Вот-вот проснется. Старшая сестра загоняет смех внутрь и еще некоторое время тихо попискивает, подергиваясь. Тик лежит и смотрит, улыбаясь до ушей.

– Нелькин, ты такая смешная сейчас, вобще…

– Охохох… И-и-и… их… их… все, все, все, все! Хватит! Все! Не, вот приснится же, а? Будто мы с тобой на пару трахнули Юльчина… ну, Юльку-рисовальщицу. Прямо в учительской. Прикинь?

Теперь настает очередь Тику сотрясать оба этажа, а Нельке – зажимать ему рот. В конце концов он отодвигает ее ладони, еще пару раз всхлипывает, и наконец успокаивается.

– Лис, с тобой так классно засыпать, – моя радость медленно гладит меня сзади по шее ладонью, зарывшись в волосы. И вправду, засыпает уже, голос сонный-сонный.

– Сладких снов, чудо, – шепчу я ему. Чудо чмокает губами и вдруг улыбается во всю ширь, почти неразборчиво шепча в ответ: «Любимая…»

Какие Юльки, какие Ленки? Никому не отдам. Мой, мой, мой, слышите?!

6. «Я сегодня тихая, я сегодня скромная…»

– Вай-вай-вай, какые у нас госты сэгодня! Захады, дарагая, сыколько лет, сыколько зым! Дай абнять, слюшай? Вай, какая дэвушка била, какая женьщина стала! Лучшэ нэ видел, клянус мамой! Красывей нэ видел, клянус папой! Дыночка! Вийди паздаровайса с нашей кырасавицей! Гулять будэм сэводня, пить будэм! Вай, такой гостья! Какой я радый, слюшай!