Круги ужаса

— Неважно, — сказал он, — мне однажды случилось подстрелить дрофу, но той охотой не горжусь, поскольку птица, измотанная трехдневной борьбой с западной бурей, притаилась в зарослях солероса и едва ли могла вновь встать на крыло. Однако плясал от радости, когда всадил двойной заряд в стаю лысух, которые умело, как катера, маневрировали между полосами тумана и островками камыша.

— Ах, молодость, — прошептал старик и велел слуге наполнить стаканы.

Они молча выпили, потом таксидермист продолжил:

— Вы охотитесь в Сиу? Никогда не добирались до Фенна в Шенноне?

Вейбридж бросил на него удивленный взгляд; собеседник, явный иностранец, задал странный вопрос.

Фенн. Отвратительное болото по соседству с Ирландским морем. Оно считалось опасным из-за зыбучих песков и глубоких топей, а потому охотники из осторожности обходили его стороной.

— Нет, — откровенно ответил он, — ибо умею отличать мужество от безрассудства; там слишком вероятны несчастья, а результаты, какими бы успешными ни были, не компенсируют потерь.

— Даже если удастся подстрелить Вулкха? — прошептал старик.

Вейбридж, человек откровенный и веселый, давно растерял зачатки хорошего воспитания от одинокой и дикой жизни, которую вел на охотничьих угодьях, а потому расхохотался:

— Вы сошли с ума, сэр!

Старика, похоже, не оскорбило столь беспардонное поведение; он тихо покачал лысой головой.

— Вы, сэр, любите спорт, спорт благородный, охоту. А я человек науки и отвечаю вам: «Нет, сэр, я не сумасшедший».

Серьезный тон старика отрезвил Вейбриджа.

— Два раза в жизни слышал об этой сказочной птице, которую вы называете Вулкх, — признался он, — и каждый раз при трагических обстоятельствах.

В первый раз это случилось, когда Нэт Лэмб отправился в Фенн на ее поиски. Лэмб был грубияном без воображения, но истинным охотником. Я видел, как он плачет над старым ружьем, которое оружейник отказался ремонтировать из-за неминуемой опасности разрыва. Он целыми ночами, морозными ночами, высиживал в засаде, выслеживая пеганок… птиц прекрасных, но хитрых, как дьяволицы, какими они и являются на самом деле.

Какой-то ученый попросил его подстрелить Вулкха. Он не верил в успех… но не хотел упускать ни малейшего шанса, чтобы убить птицу. Долгими днями бродил по Фенну, и каждое утро, наблюдая за его уходом, пастор тихим голосом читал отходную молитву.

Однажды вечером он не вернулся — зыбучие пески Фенна проглотили его.

— Вот как? — произнес старик. — А во второй раз?

Рот охотника горько скривился.

— Это была женщина, Тильда Эскрофт, чудесная девушка, лучший стрелок Ирландии. Она охотилась на тигра в запретных джунглях Тераи, несколько месяцев без жалоб прожила на Фарерах с охотниками на птиц, а острова эти продуваются пронзительными северными ветрами и кишат серыми крысами. Она согласилась на фантастическую миссию… — лицо Вейбриджа помрачнело, и он заговорил тихим голосом, словно ему было трудно продолжать. — Она пошла на риск ради денег, ибо жизнь ее, полностью посвященная охоте, требовала больших расходов. У нее накопились долги, а ей хотелось отправиться на Крайний Север, чтобы поохотиться на полярную фауну. В случае успеха ей обещали заплатить огромную сумму. Она попала в зыбучие пески недалеко от центрального островка Фенна, нечто вроде скалы, высящейся над зловещим озерным простором. Ей было двадцать восемь лет, а ее жених, Лью Саммервилль, чемпион по теннису Белфаст-колледж, если помните, покончил с собой после ее гибели.

— Простите, — вежливо произнес старик, — ничего не смыслю в спорте и не знаю его героев. Я живу среди книг, скальпелей, инструментов и чучел. Но уверяю вас, юный друг, Вулкх существует, и сомнений в этом нет.

Он подал знак бармену, и вновь стаканы наполнились обжигающим, пряным грогом.

Голова у Вейбриджа кружилась, но, когда представлялась возможность побеседовать об охоте, он охотно засиживался за столиком таверны, где его слова буквально впитывала благодарная аудитория.

— Расскажите о Вулкхе, — внезапно потребовал он.

Старик долго, похрустывая суставами, потирал сухие руки, глаза его превратились в щелочки, из которых вырывалось зеленое пламя.

— В далекие времена, — начал таксидермист, — простите, что начинаю в столь ученой манере, земля, воды и небеса населяли, по всеобщему мнению, чудовищные существа, хотя то были образцы силы и могущества. Не стану отягощать ваш слух варварскими именами бронтозавров, плезиозавров и прочих созданий.

В безбрежных болотах жило удивительное существо — птеродактиль. Живой кошмар — перепончатые крылья рукокрылых, когти орла, голова рептилии и острые зубы. Когда в подлунном мире исчезли динозавры, он еще властвовал в небе, но уже менялся, уменьшался, не теряя чудовищного облика. Он покинул жаркие края, перебрался к северу, привык к умеренному климату, но не решился сражаться с холодами Крайнего Севера.

Таксидермист помолчал и топнул ногой.