Круги в пустоте

- Не ерзай, - строго произнес кассар. - Свалишься как пить дать. Держись крепче за гриву и смотри вперед. А не по сторонам. Степи, что ли, не видел?

Митька кивнул, но просто так, для порядка. Свалиться он не боялся, знал, что сильные руки кассара моментально его подхватят. Успел уже убедиться, когда с утра они, наскоро перекусив размоченным в кипятке сушеным мясом, двинулись в путь. На север. Точно на север. Тогда он тоже вот крутился, впервые оказавшись на конской спине, и, заглядевшись на перебегающего им дорогу смешного бурого суслика, едва не брякнулся наземь. Но не брякнулся, конечно кассар подхватил. Занес было руку, чтобы отвесить затрещину - и сдержался. Видно, решил, что больного трогать нельзя. Пока... Подумав, Митька решил не обижаться, если что. Все-таки Харт-ла-Гир тогда, ночью, оказался совсем иным. Трясся над Митькой, как курица над цыпленком... или как отец над умирающим сыном. Всегда желчный, язвительный, ночью он был растерянным и добрым. И ведь любимой лошади не пожалел. Потому что человек важнее коня. Конь дает человеку свою жизнь...

Почему-то вдруг вспомнились строки: "и примешь ты смерть от коня своего..." Митька сам не заметил, как произнес это вслух.

Кассар заинтересовался:

- Это ты к чему, Митика?

Митька засмеялся.

- Ну, есть в нашем мире такая сказка... то есть легенда... ну, в общем, как бы стихи. Был тысячу лет назад Олег, славянский князь... ну, типа вашего ла-мош. И вот он собрался воевать с хазарами, это тоже типа ваших кочевников, они грабили, жгли, и наши с ними тогда воевали. Ну, значит, едет он с дружиной, а навстречу - волхв. Маг, в общем. Старый весь такой, сгорбленный. И князь со скуки его и спрашивает: от чего я, короче, умру? Волхв на него посмотрел так грустно и отвечает: примешь ты смерть от коня своего. А Олег своего коня любил, и над волхвом прикололся. Но потом на всякий случай на другую лошадь пересел, а этого своего любимого коня отправил на отдых. Велел по ходу кормить его лучшим зерном, поить лучшей водой, и все такое. Потом прошло много лет, и Олег вспомнил про коня и решил его навестить. А конюхи и говорят - типа, ваш конь давно подох. Ладно, говорит князь, тогда хоть на кости его посмотрю, ну-ка по-быстрому туда пошли. Ну, привели его конюхи, на поле, а там кости валяются. И Олег посмотрел так, и говорит - какой, блин, тупой этот волхв был, типа шарлатан. Обещал мне смерть от коня, а я живой, а конь... И поставил ногу на череп этого коня... А оттуда, из черепа, ядовитая змея выползла и князя в ляжку кусанула. Ну, он закричал и помер, его закопали и выпили на его могиле. Вот такая легенда.

Харт-ла-Гир восхитился.

- Нет, ну надо же! Почти один в один история о доблестном Шмиу-ла-мау-Динми, спускавшемся в святилище Ночного Ветра. И тут, и там судьба, которая изначально соткана еще до сотворения Кругов, и никто не властен ее изменить - ни люди, ни демоны, ни даже Высокие Господа. Судьба висит над всеми, и средствами магии можно порой прочитать ту или иную ее нить, но только прочитать, ибо она неизменна. Мудр был тот волхв, жаль, что в вашем Круге не помнят его имени. А помнишь ли ты еще что-нибудь, подобное сему?

Митька потупился.

- Ну, как-то сходу в голову не лезет... Что-то мы такое в школе проходили... только...

- Только ты прошел мимо, - мгновенно понял кассар. - Неправильные у вас школы, вот что. У нас бы все сказания тебе накрепко вколотили тростью... на всю жизнь.

Митька мрачно кивнул. Он очень хорошо догадывался, что такое здешние школы. Наверняка уж тут замечания в дневник не пишут и на педсовет не вызывают. Все проще - вон, кусты лиу-тай-зви всюду растут. Чем дальше, тем больше он понимал, насколько же этот мир чужой, неправильный... хотя ведь и на Земле когда-то тоже было так.

...Летя с конской спины в траву, он даже не сразу понял, что случилось. И лишь яростный крик Харта-ла-Гира: "Ложись!" привел его в чувство. Бросившись в траву, он тут же опасливо поднял голову.

Вокруг кассара мельтешило кольцо рослых, закутанных в черное фигур, вооруженных короткими мечами и топориками. На первый взгляд, их там крутилось не менее двух десятков - и это лишь те, кого Митька видел. Можно было только догадываться, сколько еще прячутся в высокой - выше пояса - траве.

- Кидай железяки, дурень, - громко выкрикнул один из нападавших. Так и так порежем ломтиками, а сдашься - отпустим. Вещички возьмем, да и отпустим.