Круги в пустоте

"Ну, сейчас мне будет, - уныло подумал Митька. - Сейчас он мне пропишет..." В том, что Харт-ла-Гир - не тот человек, что прощает шантаж, он уже успел убедиться.

- Сумку мою подай, - рявкнул кассар, сидя на корточках возле мальчишки. - Живее!

Не глядя, сунул руку в кожаные недра, нашарил там маленький флакончик, на дне которого плескалась ядовито-синяя жидкость.

- Слушай, - по-прежнему не оборачиваясь, заявил он, - сейчас я его в чувство приведу и буду говорить. Это снадобье не только исцеляет телесные раны, но и просветляет ум... на короткое время. Иначе он еще долго не сможет не то что ничего толкового рассказать, а и помыслить. Нам же надлежит скорее с ним определиться. Так вот, Митика, ты сейчас будешь молчать. Ни звука у меня чтобы. Иначе... - он помедлил. - Вспомни того молодого разбойника. Уяснил? Ну вот то-то же.

Ловкими движениями он принялся втирать синее зелье в мальчишкино тело. Быстро и сильно двигались руки, губы шевелились, тихо произнося что-то невразумительное.

Спустя несколько минут мальчик открыл глаза. Потом, напрягшись, сел.

- Ну? - хмуро спросил успевший спрятать флакон кассар, - говорить можешь?

- Ага, - хрипло кивнул пацан.

- Тогда говори, - велел Харт-ла-Гир. - Да не смей лгать, вранье я из тебя живо вышибу, - он выразительно покрутил конской плеткой. - Как тебя звать?

- Хьясси, - сообщил мальчишка. - А каково ваше имя, благородный господин?

- Смотри ты, какой наглый, - присвистнул кассар. - Тебе разрешали вопросы задавать? Впрочем, знай, что я - кассар Харт-ла-Гир, из славного рода восточных Гиров, держащих по государеву повелению в своей деснице град Нриу-Лейома. Посему помни о почтительности и не смей без разрешения открывать рот. Итак, какого ты звания, Хьясси?

- Из ремесленного звания я, господин, - с трудом поднявшись на ноги, низко поклонился Хьясси. - Отец мой горшечник... был, - добавил он, на миг запнувшись. - Мы из Гниу-Мьялги, это на западе от великой столицы, на берегу Тханлао.

- Гниу-Мьялги... - пожевал губами кассар. - Вроде бы помню. Мелкий такой городишко...

- Да, господин, - шмыгнул носом Хьясси. - Мелкий, но красивый. У нас там деревья, сады... не то что здесь, - пренебрежительно обвел он рукой.

- Ну и что же, Хьясси, - нетерпеливо перебил его кассар, - как же это ты оказался так далеко от своего дома? И почему эти достойные селяне собрались тебя казнить лютой смертью?

Пацан заметно напрягся. Потом, помолчав, поднял голову.

- Мы чтим Единого Бога, господин. Вот потому и...

- Печально, печально, - кивнул Харт-ла-Гир. - И что же случилось?

- У нас была большая община, в Гниу-Мьялги, нас старец Лоуми направлял. Его сам Вестник Алам посвятил Господу Единому... Мы никому не мешали. Мирно жили, работали, как все, - он всхлипнул.

- Ужас! И как это городские власти вас терпели? - хмыкнул кассар.

- А мы откупались, господин, - серьезно пояснил мальчишка. - Мы платили и господину городскому наместнику, и господину начальнику стражи, и верховному жрецу, и еще многим... и нас не трогали. Нас было три тысячи, господин, - с некоторой гордостью добавил он.

- Понимаю-понимаю... - кассар поморщился, точно лимон сжевал. - А после был государев указ "О злостных отступниках от верований и порядков".

- Да-да, - опустил голову мальчик, - наших стали бить и разорять. Нам-то еще повезло, мы с мамой и папой в те дни в деревне были, у дедушки, маминого отца. Он богатый человек, у него мельница есть, и четыре пары быков, и два раба... - Смотри-ка, - ухмыльнулся кассар. - А по тебе и не скажешь, что у тебя такой достойный дед. Ну и что же с вами в деревне стряслось?

- Туда сначала путники из города пришли, - продолжал мальчишка, рассказывали, что там творится... и как наших братьев в Тханлао топили, и как в яме жгли, и как руки-ноги рубили... тем, кто не отрекся от Господа. А потом уже в деревню государев гонец прискакал, всех на площадь согнали, и староста Указ прочитал. - И как же поступил тогда почтенный дедушка? - заинтересовался кассар.

- А дедушка отцу сказал - мол, кто государю враг, тот мне не сын, не дочь, тех я не знаю. Уходите-ка, говорит, подобру-поздорову, пока и меня с вами заодно не спалили.

- Суров у тебя дед, - одобрительно кивнул Харт-ла-Гир. - Не пожалел, стало быть?

- У него же там еще трое сыновей, маминых братьев, с семьями... возразил Хьясси, - он за них испугался. Сказал - пусть вас ваш Бог защищает, он, может, и сильный, а я старый. Вы не думайте, он и денег на дорогу дал, и припасов, и лошадь, Мохнатку. Ну и пошли мы спасаться. В город и не заходили, все бросили - и дом, и мастерскую, и деньги там папе были должны, так он только посмеялся - какие теперь деньги... - Это он верно, - согласился кассар, - тут уж не до жиру. И как же вы дальше решили укрываться от вполне понятного государева гнева?