Круги в пустоте

- Это все рабы? - хмуро спросил Митька. Оцепенение понемногу проходило, сменяясь незнакомой какой-то, ледяной яростью.

- Большей частью, - кивнул князь. - Но есть и дети моих крестьян... Знаешь, что самое забавное? Родители их сами приводят, в голодное время. Очень разумно, между прочим. Лучше отдать одного и получить денег, на которые сохранишь жизнь десятерым.

- Они что, знают? - потрясенно охнул Митька. - Ну, зачем вам...

- Вот еще! - скривился князь, точно надкусил больной зуб. - Стану я вонючих мужиков в свои ученые изыскания посвящать... Ничего они не знают. Думают, верно, что я их в золото превращаю, или заезжим торговцам продаю, или ем, или еще что... Какое нам с тобой дело до мужичьих догадок?

- А они там... долго?

Князь понял с полуслова.

- Это одна из наиболее чудесных моих находок! - провозгласил он. Видишь ли, с помощью некоего набора заклятий часть тонкой силы идет на поддержание их жалких жизней. Тела восстанавливаются, хотя и не полностью, да... Раз в месяц примерно приходится менять. Небось, в вашем мире такого не умеют, а? - самодовольно хмыкнул он.

Митька против воли кивнул.

- Ну то-то же! Одно слово, дикари! - подытожил князь, и Митька не сразу понял, кого он имеет в виду. - Впрочем, и у нас такое мало кто умеет. Этому выскочке и хаму, который перенес тебя в Оллар, старому козлу Хайяару такое уж точно не под силу. Так что одного ребенка хватает надолго. Когда подохнет, меняем.

- И как же... - Митька понимал, что говорить такое глупо, но все-таки спросил. - И как же вам не жалко? Они же... ну им же...

Князь вновь рассмеялся.

- Мальчик, как я погляжу, голова у тебя забита глупостями. При чем тут жалость? Жалость - это для убогих, слабых, для полулюдей... Жалость - это когда ты чувствуешь, что беспомощен, но признаться самому себе боишься... или стыдишься... И вот тогда, чтобы сжиться со слабостью, ты придумываешь пустое... всякую там жалость, любовь, сострадание. А цена этим словечкам - тьфу. Это обман, морок, шоры... только не для глаз, а для ума. Сильный человек в шорах не нуждается, он видит мир истинный, неискаженный нашими пристрастиями и фантазиями. Тебе предстоит многому научиться, Митика. Что ж, я умею учить... ничуть не хуже старого пердуна Харриму-Глао. Ты у меня избавишься от того хлама, коим напичкали твои мозги в вашем ржавом Круге. Ты поймешь, что в мире есть лишь одно настоящее - сила, воля и власть. Все, кто слабее - существуют лишь для тебя, используй их. Нет никакой любви, о которой талдычат смрадные единяне - есть лишь здоровое желание обладать, сделать своим. Вот как, например, я сделаю тебя своим - потому что я сильнее и потому что ты мне нужен.

Митька судорожно сглотнул.

- Да, - спокойно и как-то доверительно кивнул князь, - вот и пришла пора поговорить откровенно. А то все эти глупости про спасение Тхарана, про твое скорое возвращение домой - ну согласись, на зубах же вязнет. Во всяком случае, на моих.

Так... Сердце в который уже раз екнуло. Значит, "скорое возвращение домой" - это глупости? Его отсюда не выпустят, значит? Типа, спасибо, что не сунут под прозрачный колпак? Что же этому борову от него надо?

- Понимаешь, - как ни в чем не бывало продолжал князь, - что нам с тобой этот несчастный Тхаран? Какая от него, скажи, польза? То есть раньше-то, понятно, польза была. Собрать воедино древнее знание, развивать тайную науку, заручиться поддержкой бестелесных сил - все это правильно, все это нужно. Но Тхаран отстал от жизни, и значит, должен умереть. Таковы законы. Старое уходит, сменяясь новым... которое когда-нибудь тоже будет старым... Единяне тут весьма полезны, между нами. Это, знаешь ли, как крысы, пускай грызут падаль. А мы с тобой пойдем дальше, взяв от Тхарана все потребное...

Митька присел на корточки, прислонившись лопатками к гладко отполированному мрамору. Ну ни фига себе откровения! Может, он совсем на голову больной? С Тхараном воевать собрался, что ли? Вместе с единянами? И думает, будто они его в компанию примут?

- В этом Круге уже нечего делать, - не глядя на Митьку, негромко бормотал князь. - Тут расплодятся единяне, все напортят, порушат, пожгут, совсем никаких условий для работы... Но скоро все изменится. Они, старцы-плащеносцы, этого еще не знают. И уж подавно не знают единянские невежды, надеются на своего Спящего. Ха! И против Спящего у меня кое-что припасено. Очень хорошее, знаешь ли, сонное зелье. И потом, коллекция же... Я вот думал, что с тобой делать, - без всякого перехода произнес он вдруг. - И понял, что незачем отдавать тебя Тхарану. Зачем помогать старине Хайяару? Уйдут ли они в свой Древесный Круг, вырежут ли их здесь псы Единого, для меня без разницы. Князь помолчал, облизнул пересохшие губы и шагнул к Митьке. Крепко сдавил плечо.