Круглые кубики

– Да? Точно? – Левая лохматая гусеница снова поползла вверх. – Это уже окончательно? А то енти бумажки когда приходют, я и прочесть-то толком не могу. Заковыристо шибко написано, хоть я и знаю немецкий. С войны еще. Знаешь, дочка, я ведь под Кенигсбергом был. Мальчишкой совсем ушел. Восемнадцати не было. Жалко только, что самый конец застал. Там, в Пруссии, тогда ихнего сословья много было. Там нахватался, пока… Ой, смотри, вторую кассу открыли. Пошли-ка туда скоренько!

И неожиданно резво, совсем по-юношески, рванул к кассе, стремясь оказаться первым в очереди. Я со своей тележкой за ним не успевала.

К кассе мы подошли не первыми. Дед даже огорчился.

– Привык первехоньким везде быть. Дочка, я вот думаю, как это так странно. Мы с ними воевали-воевали… ну не с ентими, которые сейчас. С немчиками. С их дедами. – Он сделал забавное ударение на второе «а», отчего теплое, домашнее слово «дед» приобрело серьезный, протокольный оттенок. – Победили их. И теперь у них старики живут припеваючи. И ихние, и наши здесь. Я вон и кивий ентих купить могу себе, и ананасов всяких, и мангу даже. Как ее есть, мангу эту, не знаю, но купить-то могу! Не знаешь, кстати, как есть-то ее? Да бог с ней, с мангой. Я что сказать-то хотел…

Откашлялся, погладил рукой бороду. Аккуратно выложил на ленту продукты. Упаковку свинины, картофель молодой, помидоры и киви.

– Что сказать-то хотел… Вот я все могу себе купить. А вон возьми брата моего старшого. На Алтае там остался, говорит, не поеду никудысь, здесь помирать буду. Здесь, говорит, родился, за Россию кровь проливал, здесь и помру. Так вот он не то что кивю – никаких фруктов купить не может. Как бабка померла, так и огород забросил совсем. Раньше все свое – огурчики, помидорчики, картошку сажали. А теперь сил у него нету никаких уже. Хорошо, сын евонный в город его к себе забрал, а то так и помер бы один. Погодь-ка, я кошелек достану. Сколько там, не вижу…

Кассирша повторила сумму. Георгий Константинович вытащил старенький коричневый кошелек. На внутреннем отвороте – полустертая, истлевшая на сгибах фотография. Молодой рослый мужчина в военной форме, девушка в тоненьком платьице без рукавов и еще один мужчина – в накинутой на плечи шинели и с фуражкой в руке.

Старик увидел, что я рассматриваю фотографию.

– Это, дочка, мы с Галкой, с женой моей, покойницей, тогда будущей еще – там и познакомились, в Восточной Пруссии, я там остался служить после войны, и брат мой, вот, Игнат. Он старый совсем уже, больной. Спасибо, сынок евонный взял к себе. Иначе не выжить там ему было бы.

Снова закашлялся.

– Я вон вчера с сынком евонным разговаривал. Говорю, купи Игнату моему кивий побольше. Я ему привозил три года назад, когда летал туда в последний раз – отсюдова, из Германии, вез, представляешь?

Так ему очень кивии эти понравились. Сынок хороший у Игната. Это вот мы с бабкой детей не родили. Бабка моя, покойница, не могла. А Игнат – молодец. И сынок хороший, не бросает отца. Обещал купить ему кивий ентих.

Мы уже давно расплатились и стояли у выхода из магазина.

– Ну спасибо, дочка, что поговорила со мной. У меня друзей-то много здесь – вон и в клуб для пожилых людей хожу, в шахматы там играем, в шашки, кино всякие обсуждаем, а вот молодых не вижу совсем. Только вот ребятки приезжают из патронажной службы, но у них-то времени нет. Так, дела сделали и дальше поехали. Хотя мне-то вообще ничего не надо. Сам еще ого-го. Хочешь киви? На, возьми. Чего-то я много купил. Мне одному и не съесть столько.

И протянул мне несколько спелых прохладных плодов…

После этой встречи я шла домой в смешанном настроении. С одной стороны, этот боевой, деятельный дедулька вызывал только положительные эмоции. С другой… Какая-то мысль крутилась в голове и не давала покоя. Что-то, связанное с фруктами определенно.

Киви? Да нет, дело не в них. У меня на киви аллергия, и в моей семье это общеизвестный факт. Но что-то явно имеющее отношение к фруктам. Такое ощущение, что подсознание пыталось вытолкнуть на поверхность какую-то очень важную именно сейчас информацию.

В голове проскакивали обрывки воспоминаний, которые никак не хотели складываться в единый узор. Здесь какой-то проблеск, там – фраза.

Я упрямо перебирала в голове названия фруктов. Дурацкая привычка, оставшаяся еще с детства. Мелькнувшую сиюминутную мысль, пусть даже и ничего не значащую и совершенно пустую, яркой кометой проскочившую в мозгу, нужно обязательно вытащить на поверхность.

И не просто вытащить, а размотать до самого конца весь незамысловатый обычно клубочек ассоциаций и понять причину – почему именно эта фраза или этот знак появились в моей жизни именно сейчас. Вдруг это подсказка? И, пропустив ее, я упущу что-то важное?

Точно так же, как бывший бомж Карл-Хайнц был уверен, что в жизни одно положительное событие способно запустить цепь позитива, я еще с детства не сомневалась, что мироздание – или как там называется вселенский разум у тех, кто не принадлежит ни к какой религии – постоянно подает нам знаки. Надо только успевать их читать. И не лениться.