Круглый дизельпанк [СИ]

Лани помялась, но рассказала. Оказывается, одно из этических правил местного общества гласит, что мужчина и женщина равны. Это у нас, на Земле, во многих (не всех) обществах считается, что женщины — слабый пол и им нужно всячески помогать по мелочам. Двери открывать, сумки за них носить и тому подобное, чем земные женщины частенько злоупотребляют. А в Мире, и особенно у вэйто, женщина — такой же член общества и поблажки имеет только физиологически обоснованные. Во время беременности, например. Поэтому в нашем случае сумку Лани должна была нести сама, так как не больная, не беременная и сумка не с кирпичами. Это было бы в рамках традиций и раз о помощи она не попросила, то я не должен был её сумку брать. А вот в случае отношений между мужем и женой я, как супруг, имел бы право взять сумку. Семья — одно целое. Рука ведь не спрашивает другую руку — что делать? Опять же, супруги должны друг друга беречь. Вот такая этика. Я задумался. Мой жест был нормален в земном обществе, где на словах мужчины и женщины равны, но подсознательно считается, что женщина изначально слабее. Земная женщина в большинстве случаев обиделась бы, если бы я не взял её сумку с как бы моими вещами. Веками многие религии культивировали подчинённое, ущербное положение женщин и в конце концов эта концепция привела к заключению о том, что раз женщина — слабое, зависимое существо, то о нём нужно заботиться в мелочах. Причём в некоторых культурах это доводило до маразма, типа запрета выходить из дома без сопровождения мужчины. Отсюда с одной стороны мужской шовинизм — «Курица — не птица, баба — не человек», с другой стороны женское иждевенчество — «Я такая вся принцесса, заботьтесь обо мне за то, что я слабый пол». А в Мире, по крайней мере в Федерации точно, работает другая мораль — «мужчина и женщина равны в правах и обязанностях». Один из постулатов Церкви Святой Семьи гласит — «Мужчина и женщина равны, как были равны меж собой Бог Тс'Охо, Богиня Вэйто-Нау и Богиня Шанья». То-то сотрудница книгохрана удивилась, что я без разрешения взял сумку Лани. Наверное подумала, что мы супруги, раз я так вольно веду себя с ней, а удивилась потому что браки людей и вэйто не часто встречаются. Понятно стало и отчаянье Лани. Вот я дубина-то!..

— Прости, Лани! Я не знал!

— Правда?

— Клянусь.

— А я чуть не подумала, что ты это сделал специально.

— Говорю же — не знал. Прекращай дуться.

Лани помолчала, вздохнула:

— Ладно, сумасшедший. Пошли, а то ставр ругаться будет.

— Можно, я сумку понесу?

— С этого и надо было начинать. Чего уж теперь — неси.

Всю обратную дорогу мы молчали. Я корил себя нехорошими словами. Уже входя на территорию больницы Лани вдруг остановилась и меня за рукав остановила:

— Фрам.

— Да, Лани?

— Не сердись на меня пожалуйста, а?

— Ну что ты!. Я не сержусь, мне стыдно перед тобой.

— Не стоит стыдиться. А мне нужно было сдержаться, ведь ты же не знал. Просто… Мне никто никогда вот так не помогал. Не считая родителей конечно… Это… Необычно. Но знаешь — в глубине сердца мне было приятно.

— А?

— Идём. Обед скоро.

Она улыбнулась, потянула за рукав. Почему я снова ощущаю себя идиотом, да ещё и сволочным?

Проходим мы по аллейке, вот уже скоро больничное крыльцо, и вдруг:

— Молодые люди, подождите!

Оборачиваемся. Нас догоняет подзапыхавшийся мужчина преклонных лет, толстенький такой, в широких светлых штанах и светлом пиджаке. Мне он напоминает товарища Огурцова из «Карнавальной ночи». Этот «товарищ» держит в руках прибор, более всего похожий на довольно большой пленочный фотоаппарат.

— Извините! Не могли бы вы мне помочь?

— Чем? — Опережает меня Лани.

Мужчина поясняет:

— Понимаете, я светохудожник. Издание «Здоровая жизнь» заказало мне несколько картин на тему здоровья.

— Немного странно искать сюжеты о здоровье в больнице. — Иронично бормочет вэйта.

Художник смущается и разводит руками. Он переводит просящий взгляд то на меня, то на Лани. Она меняет гнев на милость:

— Ну ладно. Что вам нужно?

— Не могли бы вы со своим спутником побыть моделями?

— Ч… Что?!. М-мо-моделями?!

— Да. Вас что-то смущает?.. Вы такая красивая, спортивная девушка. По — моему вы хорошо получитесь на светокартинах.

— Ну… Я… Фрам?

— А?

— Ты как?

— Я?. А я-то что?

Лани смотрит на меня со смесью просьбы и смущения в глазах. Видно, что ей хочется поучаствовать в съёмках, но она стесняется. Я пожимаю плечами:

— Почему бы и нет?

«Огурцов» радостно подхватывает:

— Ну же, девушка! Соглашайтесь! Это будут замечательные картины!

Лани молча кивает. Художник развивает бурную деятельность. Он выстраивает композиции с участием Лани, меня, цветов, кустов, и подобных штучек. Вариантов — десятка полтора. Лани удивительно точно воспроизводит пожелания художника, чем приводит его в восторг. То и дело, сливаясь со щелчками аппарата, слышны его возгласы:

— Так! Прекрасно!. Замечательно! Ручкой волосы поправьте. Прелестно!.. Вы прирождённая светомодель.

Вэйта на седьмом небе. Глаза блестят. Эта идиллия длится довольно долго. Но вот у «Огурцова» кончается плёнка и съёмки заканчиваются. Он удовлетворённо потирает руки: