Круглый дизельпанк [СИ]

Вот таким образом мило беседуя мы продвигались на звук ритмичной музыки, доносившейся с того конца улицы из-под светящийся вывески. Мы шли и никого не трогали. Дорожка проходила прямо через заросли кустарника, когда-то подстриженного. Вдруг раздался шелест кустов, тяжесть на руке, где висела Калинина, исчезла, а её бормотание затихло. Вот так номер!. Я понял, что дело не чисто и ломанул вправо, через кусты. Где Марика?. За кустами оказалась полянка. В слабом свете далёкого фонаря открылось премилое зрелище: с трудом соображавшую что происходит девушку держал за руку какой-то хмырь, а двое других приближались к ней, видимо с гнусными намерениями. Несчастные. Я за последние дни заметил, что у Марики есть свой бзик — она взвивается, когда ей кажется, что к ней пристают или хотят пристать с нехорошими намерениями сексуального характера. Может в юности опыт был печальный, может ещё что, но мне кажется, что сейчас это может пригодиться. Хмыри тем временем похабно хихикали и подходили всё ближе. Увлечённые легкодоступной жертвой, они меня не видели, а я оставался в густой тени куста. Калинина начала что-то понимать в происходящем:

— Ой! Ма-а-альчики! А вы — кто?

Один из хмырей хрипло гаркнул:

— Заткнись, шалава! Сейчас познакомишься с нашими «мальчиками»!

Думаю — пора. Сказал громко:

— Калинина, они же к тебе пристают!

Хмыри обернулись на новый голос. Марика застыла на мгновение:

— Чо?!! Извращуги!!!

Дальше была феерия. Происходящее вызвало в памяти кадры из гонконгских боевиков. Сначала держащий руку Марики хмырь оказался валяющимся на траве, а потом двое других получили по удару девичьей ножкой в лоб и пока начинали отлетать, как в замедленном кино, получили вдогонку по чувствительному тычку в печень. Звуки падающих тел слились со смачным двойным «-Хэк!». Кино кончилось. Марика стояла в боевой стойке крепко, как скала и осматривалась по сторонам. Что и требовалось доказать. Риск был минимальный с моей стороны. Если бы фокус не сработал, то я бы вступился. Бой был бы подольше, но двоих бы уложить успел. Я заметил, что валяющийся под ногами Марики хмырь странно лыбится. Ах да!. Он же пялился, как Калинина, раздавая пинки, сверкала над ним трусиками. Вот же ж точно — извращенец. Не буду Марике говорить, а то она его убьёт. Я медленно подошёл, но приближаться вплотную не стал:

— Марика, всё кончилось. Это я, Корбин.

Девушка медленно опустила руки и совершенно трезвым голосом сказала:

— Вижу. Фрам, сейчас концентрация ослабнет и меня снова накроет, так что не удивляйся. Это фокус кратковременный, к сожалению. Но пока не накрыло…

Она отвесила смачный пинок в пах лыбящемуся хмырю. Тот почему-то улыбаться перестал. Перешагнула через скрючившегося любителя нижнего белья и совсем не жадничая, от души пнула по «мальчикам» и этим двум спермотоксикозным бедолагам.

— Были бы за городом — убила бы.

Процедила Марика с ненавистью. Её начинала бить дрожь. Адреналин, знаете ли — страшная вещь. Я взял её за руку и помог выбраться через заросли на улицу. Выглядели мы немножко обшарпанными. Как смогли — стряхнули друг с друга листья, веточки, паутину. Марика вдруг пошатнулась и ухватилась за мою руку. А, накрывает. Сейчас откат будет. Я взял её за плечи:

— Калинина, с тобой всё в порядке?

Девушка пьянела на глазах. Губы её задрожали, нос зашмыгал.

— Ко-о-орби-и-ин!

Повисла она на моей шее и разревелась. Вот тебе и крутая наёмница. Трезвая бы сдержалась, а сейчас… Хорошо женщинам. Есть у них хороший метод защиты психики — поплакать. Поплакала и сразу полегчало. Вот Калинину сейчас и прорвало. Кто знает — когда она в последний раз так свободно плакала? Скопившийся страх, неуверенность, обиду, разочарование она выплёскивала из себя вместе со слезами. Я тихонько обнял её. Не как мужчина женщину, а как друг — подругу. Пусть выплачется, пока может. Ну вот и всё. Вытерла слёзы. Заглянула в глаза:

— Ко… Ко-о-орбин, я страшная? Да?

— Нет. Ты красивая. Просто тебе нужно умыться.

— Ладненько.

Она уже привычно уцепилась за мою руку и мы пошли к заведению со светящейся вывеской, из дверей которого звучала музыка. Внутри я отловил пробегавшую подносчицу и спросил — где тут женская комната. Девушка посмотрела на меня как на идиота. Я объяснил в чём дело и она показала на одну из дверей. Отвёл туда Марику, заверил, что непременно дождусь. Пока она приводила себя в относительный порядок, я вспомнил, с какой ненавистью девушка говорила о несостоявшихся насильниках. На сто процентов верю, что не будь дело в городе — она бы убила всех троих. Всё-таки у неё есть какая-то личная причина для такой реакции. Расспрашивать, конечно, не буду, мне здоровье ещё нужно… А здесь вполне прилично. Красиво одетые люди, хорошее освещение. В большом зале слева и справа стояли столики, за которыми сидели люди. Ужинали или просто отдыхали. В глубине зала играл настоящий ансамбль. А в центре зала была танцплощадка. Люди танцевали по-одиночке и парами. Мне понравилось.

— Корби-и-ин… Давай посидим?