Круглый год. Детская жизнь по календарю

Но природой календарная тематика никогда не ограничивалась: русское культурное сознание и школьная методика неразрывно связывали природное с народным. Утверждение «нельзя любить родину, не живя одной душой с жизнью любимой березки»145 отечественные педагоги никогда не подвергали сомнению. Примером связи природного и народного в методических книгах Ушинского служили приметы и пословицы календарной тематики. В разделе «Части суток, дни недели, времена года» перечислены дни недели (начиная с воскресенья) и времена года (начиная с весны). Учебный материал сопровождается пословицами на календарную тему («День да ночь, и сутки прочь», «Лето собироха, а зима подбироха», «Весна красна цветами, а осень снопами»). В разделе «Месяцы весенние, летние, осенние и зимние» Ушинский поместил народные приметы, посвященные каждому месяцу в отдельности («Январь – году начало, зиме середина», «В феврале дороги широки», «В марте курица напьется из лужицы», «В апреле земля преет», «Май не холоден, да голоден» и т. д.)146. При этом он тщательно избегал того, что считал народными суевериями, отбирая русские пословицы и приметы по принципу их разумности.

Календарные разделы «Детского мира» и «Родного слова» были первым методическим опытом использования элементов народного календаря на страницах учебной книги. Впоследствии многие популярные издания печатных календарей стали помещать народные приметы и пословицы. В отличие от европейских календарей, на страницах которых по месяцам распределялись нравственные афоризмы, отечественные издатели видели проявление мудрости и в народных приметах. Идею сельского календаря с пословицами на каждый месяц (но без примет) Лев Толстой реализовал в издании Ивана Сытина147. В народных приметах великий писатель и моралист особой ценности не видел, предпочитая знакомить читателей календаря с советами опытных земледельцев.

Среди материала, который Ушинский использовал в календарных разделах своих книг, были рассказы, написанные в форме отрывков из дневника мальчика. Значительная часть текстов посвящена описанию праздников (их ожиданию, подготовке и провождению). Ссылаясь на опыт собственного детства, Ушинский утверждал, что больше всего ребенка занимают церковные и семейные праздники, составляющие календарь детской жизни:

Церковь со своими торжественными обрядами, природа со своими годовыми переменами и семья со своими праздничными обычаями, веселостями и хлопотами – вот три элемента, озаряющие в моей памяти каждый праздник моего детства148.

Речь идет о значимости для русского ребенка трех типов календарей: официального (церковный месяцеслов), природного (устный народный календарь) и семейного (памятные даты семьи), главными событиями в которых для ребенка являются праздники.

Составители азбук, хрестоматий и детских календарей вслед за Ушинским использовали в календарных разделах стихи русских поэтов. Роль поэтических текстов в таких разделах сводилась к комментированию сезонных изменений в природе. Об отношении к литературному материалу как второстепенному свидетельствовали факты публикации стихов без указания авторов и вольная редактура (с сокращениями и без стихотворной разбивки)149. Такое небрежение поэтической цельностью Ушинский объяснял преждевременностью для ребенка пейзажной лирики, которую тот может механически заучить, но не в силах осмыслить (в книгах для чтения Льва Толстого поэзия вообще отсутствует). И великий педагог, и великий писатель вовсе не были глухи к поэтическому слову, напротив, они воспринимали стихи о природе как лирическое откровение поэта, недоступное малолетнему ребенку. Поэтому на ранних этапах обучения Ушинский советовал использовать стихи только как комментарии к сезонным картинам природы и сам составил «календарь» таких поэтических текстов (в основном отрывков из них). Отныне зима в школьной хрестоматии стала начинаться с пушкинского: «Зима!.. Крестьянин, торжествуя…», весна не приходила без тютчевской «Весенней грозы», о наступлении лета свидетельствовал «Летний вечер» Василия Жуковского, а осень вступала в свои права вместе с «Ласточки пропали…» Афанасия Фета и «Мой сад каждый день увядает» Аполлона Майкова. Методисты последующих десятилетий расширили поэтический календарь, добавив туда стихи Николая Некрасова, Ивана Сурикова, Алексея Плещеева, но сохранили приоритет календаря над поэтическим текстом150.