Круглый год с литературой. Квартал третий

О чём шумите вы, квасные патриоты?
К чему ваш бедный труд и жалкие заботы?
Ведь ваши возгласы России не смутят.
И так ей дорого достался этот клад
Славянских доблестей… И, варварства остаток,
Над нею тяготит татарский отпечаток:
Невежеством, как тьмой, кругом обложена,
Рассвета пышного напрасно ждёт она,
И бедные рабы в надежде доли новой
По-прежнему влачат тяжёлые оковы…
Вам мало этого, хотите больше вы:
Чтоб снова у ворот ликующей Москвы
Явился белый царь, и грозный, и правдивый,
Могучий властелин, отец чадолюбивый…
А безглагольные любимцы перед ним,
Опричники, неслись по улицам пустым…
Чтоб в Думе поп воссел писать свои решенья,
Чтоб чернокнижием звалося просвещенье,
И родины краса, боярин молодой
Дрался, бесчинствовал, кичился пред женой,
А в тереме царя, пред образом закона
Валяясь и кряхтя, лизал подножье трона.

Это стихотворение Алексея Николаевича называется «К славянофилам». Такое впечатление, что написано оно не полтора века назад, а сегодня!

Умер Алексей Николаевич Апухтин 29 августа 1893 года. Родился 29 ноября 1840-го.

* * *

Алексей Яковлевич Марков прославился в моей молодости своим ответом на «Бабий Яр» Евгения Евтушенко. «Бабий Яр» заканчивался такими строчками: «Еврейской крови нет в крови моей. / Но ненавистен злобой заскорузлой / я всем антисемитам, как еврей, / и потому – я настоящий русский!» «Бабий Яр» напечатала «Литературная газета» в 1961 году. Через несколько дней 24 сентября в «Литературной России» Марков ответил Евтушенко: «Какой ты настоящий русский, / Когда забыл про свой народ, / Душа, что брюки, стала узкой, / Пустой, что лестничный пролёт. / Пока топтать погосты будет / Хотя б один космополит, / Я говорю: я русский, люди! / И пепел в сердце мне стучит».

Разгорелся скандал. Маршак вспомнил об известном черносотенце думце Маркове-втором,

И вот выступает сегодня в газете
Ещё один Марков, теперь уже третий.
Не мог не сдержаться «поэт-нееврей»,
Погибших евреев жалеет пигмей.
Поэта-врага он долбает ответом,
Завёрнутым в стих хулиганским кастетом.

Константин Симонов, отозвавшись на стихи Маркова, который «берётся за чернила, / За пышной фразой жёлчный яд разлит, / В стихах его есть пафос, страстность, сила – / Летят слова: «пигмей», «космополит», спрашивает: «Что вас взбесило? То, что Евтушенко / Так ужаснул кровавый Бабий Яр?» и заканчивает: «Интернационал» пусть прогремит, / Когда костьми поглубже ляжет / Последний на земле антисемит». Ответил Маркову и Л. Утёсов.

На мой взгляд, Симонов польстил Маркову, найдя, что вирши того отличает «пафос, страстность, сила». Этого в стихах не было.

А в дальнейшем выяснилось, что Марков вообще склонен к противоречивости. В Википедии я прочитал, что в 1949 году Марков за стихотворение о Сталине объяснялся с МГБ. Об этом ничего не знаю. Но знаю, что Марков написал поэму о том, как Сталин узнаёт о смерти матери. Государственные дела не отпускают вождя выехать на похороны. На десятый день Сталин разрешает хоронить мать без него. Панфёров, главный редактор «Октября», расчувствовался, захотел печатать поэму и добился, чтобы её прочитал лично Сталин. Сталин написал синим карандашом: «Поэму сжечь». А красным: «Автора пригреть».