Круглый год с литературой. Квартал второй

Но освободился Г.Н. Куприянов в 1956 году. Реабилитирован в 1957-м. Попытался встретиться с бывшим своим любимцем, который в то время работал завом отделом социалистических стран ЦК КПСС. Куприянову было что сказать Андропову. Помимо памятного ему выступления Андропова на пленуме, следователь показал Куприянову и что написал в органы второй секретарь республики о деятельности первого секретаря. Очевидно, и Андропову понятны были мотивы Куприянова, жаждущего их встречи. Поэтому он от неё уклонился, Не отвечал на письма, которыми поначалу бомбардировал его Куприянов. Написал Куприянов и в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Оттуда ответили, что приведённые им факты не подтвердились.

Проклял Куприянов своего бывшего любимца. Да тому с его проклятия воду не пить!

Ну, а что до работы Андропова на посту председателя КГБ, то многие вспоминают о компроматах, которые собирал Андропов на высшее руководство. Но так никому и не навредил. Боялся действовать без указания Брежнева. А для Брежнева Андропов был полезным работником – и не более того. Особенно оценил Брежнев борьбу Андропова с инакомыслящими, для которой Председатель КГБ в недрах своей организации создал ставшее знаменитым Пятое управление.

Андропову повезло: незадолго до смерти Брежнева умер второй секретарь ЦК Суслов. Больной, мало что воспринимающий Брежнев согласился на то, чтобы вторым секретарём был избран Андропов. (Официально должности второго секретаря не было. Но так называли того, кто председательствовал на заседаниях секретариата ЦК и отвечал за идеологическую политику партии.)

Дальше – известно и памятно. Брежнев умирает в том же году, что и Суслов. Андропов автоматически становится Генеральным секретарём ЦК и Председателем Верховного Совета. Во внешней политике занимает человеконенавистническую позицию. Прерывает переговоры с Западом о дальнейшей разрядке международной напряжённости. Отдаёт приказ сбить пассажирский южнокорейский самолёт, отклонившийся от курса и оказавшийся в дальневосточном небе СССР. Все пассажиры, в том числе женщины и дети, и весь лётный состав погибают. Произносит воинствующие речи. Но очень скоро участникам пленума ЦК КПСС предложено прочитать его речь, которую произнести ему оказывается не под силу. Он прикован к больничной койке, подключён к искусственной почке. Болезнь его смертельная. Процарствовал чуть больше года. Умер 9 февраля 1984 года.

Мне думается, что Небеса поставили его руководителем, чтобы граждане увидели, каким будет чекист на вершине, получили, так сказать, урок. Впрок он гражданам России не пошёл.

16 ИЮНЯ

Известность Константин Дмитриевич Бальмонт, родившийся 16 июня 1867 года, приобрёл поначалу скандальную после выхода в 1900 году его пятого стихотворного сборника «Горящие здания». С подзаголовком: «Лирика современной души». До этого его книги обратили на себя внимания лишь немногих. Да и стихи в них были во многом подражательные или написанные без особого лирического напряжения – без внятного повода, по которому они не могли не возникнуть.

И вдруг – «Горящие здания»! Посылая этот сборник Л.Н. Толстому, Бальмонт писал: «Эта книга – сплошной крик души разорванной и, если хотите, убогой, уродливой. Но я не откажусь ни от одной её страницы, и – пока – люблю уродство не меньше, чем гармонию».

Человеческая страсть стала главным героем этой книги, о которой много спорили критики. Многое в ней было непривычным: эротические мотивы, уверенное воскрешение в стихах разных эпох и времён – древней Руси, Ивана Грозного, Бориса Годунова, воссоздание исландского, испанского, индийского колорита.

Николай Гумилёв, который пока что не встал во главе нового течения акмеистов, приветствовал книгу Бальмонта как поэтический манифест символистов. В статье «Вожди новой школы» он с восторгом писал о новых – «кинжальных» словах Бальмонта: «…«дьяволы, горбуны, жестокости, извращённости», буйно ворвавшиеся в мирно пасущееся стадо старых слов, всех этих «влюблённостей, надежд, вер, девушек, юношей, цветов и зорь».

Понятно, что Бальмонт услышал в свой адрес и резкую критику, но она не сбила читательскую волну интереса к нему, как к лидеру символистов. И Бальмонт поспешил развить свой успех, дав следующей книге «Будем как Солнце» подзаголовок «Книга символов».

Впоследствии Бальмонта стали называть старшим символистом, объединяя его с В. Брюсовым, Ф. Сологубом, З. Гиппиус, Д. Мережковским.