Кругом один обман (сборник)

Посреди города протекала речка – неширокая, но чистая и, главное, своя. Городская. Все лето в ней купались мальчишки и даже взрослые. Переплывали от одного берега до другого.

На берегу стоял зоопарк – небольшой и непредставительный. Слона в нем не было, и тигра тоже не было. А крокодил был. Его звали Алик, производное от слова «аллигатор».

Многие считали, что крокодил ненастоящий, чучело. Потому что он не двигался, все время находился в одной позе и смотрел перед собой безо всякого выражения. Глаза его были тусклые от пыли. Некоторые видели, как работница зоопарка тетя Клава протирала его глаза мокрой тряпкой. А разве возможно у живого крокодила протирать глаза? У него пасть от уха до уха и зубы, как ножи-заточки. Вся морда состоит из пасти. Он лязгнет зубами пару раз, и нет тети Клавы. Так что – конечно, чучело, муляж.

Пробовали на всякий случай кидать крокодилу лакомства. Он не реагировал. Это еще раз подтверждало: в вольере чучело, и его живот набит соломой или старыми газетами, а может, опилками.

Но однажды произошло стихийное бедствие. Где-то прорвало плотину, и город залило водой. Река вышла из берегов. Вода поднялась и подмыла зоопарк. Разрушила железную решетку вольера и вымыла Алика со своего места. Вынесла в речку.

И тогда все увидели невероятное. Алик заработал лапами, проплыл в одну сторону реки, потом в другую, потом стал кувыркаться через голову, и его хвост шумно стучал о воду. Мелькали попеременно: морда и хвост.

Далее Алик взмыл над водой по пояс, и все увидели его счастливое лицо, иначе не скажешь. Он улыбался. Зубы его были молодые и белые. А глаза горели, как два изумруда. Это был не плотоядный блеск хищника. Нет. Это было сияние счастья.

Алик развел передние лапы в разные стороны и плавно задвигался, как в ансамбле «Березка». Потом он расположил обе лапы в одну сторону на манер лезгинки и стал нарезать круги по воде.

Алик радовался, ликовал. Снова кувыркался и снова вздымал себя над водой.

Светило солнце, шел веселый грибной дождь. Весь город забыл про неудобство наводнения и высыпал на берег. Стояли по грудь в воде. Многие приплыли на лодках.

Счастье крокодила передалось людям. Счастье так же заразно, как и несчастье. Люди радовались, глядя на свободного Алика. Хоть он и аллигатор, но ведь тоже живая душа. К тому же он ничего плохого городу не сделал. Просто лежал себе и лежал, показывал свою спину из крокодиловой кожи. А сейчас у него праздник. И люди тоже радовались, хоть и вода. А вода – что? Она же не вечно будет стоять так высоко. Осядет. И уйдет.

Так и было. Плотину починили в аварийном темпе. Вода ушла.

Пожарные накинули на Алика сетку и выволокли его из реки. Вернули в вольер.

Пришли сварщики, починили решетку. И все как было: вольер, в нем крокодил Алик.

На другой день его глаза стали тусклыми, хвост неподвижно замер, на морде – никакого выражения.

И снова многие засомневались: а может, это чучело? И было невозможно себе представить, что тот крокодил, в реке, и этот, в вольере, – один и тот же экземпляр.

Эту историю рассказала мне моя бабушка, когда я была маленькая. А теперь я сама бабушка. И у меня есть внучка Даша.

Я надела на Дашу новое пальто: синее, с двумя рядами золотых пуговиц. И мы с ней отправились в зоопарк.

Первым делом мне захотелось посмотреть на крокодила. Он находился в стеклянном боксе для своей собственной безопасности, поскольку некоторые подвыпившие посетители кидали в крокодила пустые бутылки.

На боксе висела табличка с информацией: миссисипский аллигатор, подарен Советскому Союзу правительством Великобритании в 1946 году. До войны он обитал в берлинском зоопарке, а также успел побыть питомцем личного зверинца фюрера. Его имя было Сатурн, а за глаза Гитлер и Адольф, сокращенно Адик. Сейчас Адику восемьдесят пять лет.

Я смотрю на него и вижу: старик. Казалось бы, на аллигаторах возраст незаметен. Еще как заметен. Пузо висит. Подбородок висит, как будто он положил в рот кирпич.

Я вглядываюсь в его глаза под тяжелыми веками и подозреваю, что у Адика депрессия. Его ничего не радует и не интересует.

Он не обращает внимания на посетителей, лежит и грустит и, возможно, вспоминает.

Говорят, что именно Адик стал прототипом Крокодила Гены. Это маловероятно. Гена – добродушный, положительный. Добродушных крокодилов в природе не бывает, иначе зачем природа снабдила их такими зубами?

А вот грустные крокодилы бывают. И есть. Они тяжело переживают неволю и превыше всего ценят свободу.

Глаза у Адика большие и тусклые. Хочется протереть их тряпкой. Говорят, он оживляется только в тех случаях, когда слышит немецкую речь. Тогда он приподнимает голову и жадно вслушивается.

Он вслушивается в свою молодость, в то время, когда «фонтаны били голубые и розы красные росли»…

Внучка стала дергать меня за руку. Ей надоело стоять на одном месте.

Мы перешли к птицам.

В клетке сидела пара попугаев, обнявшись крыльями. Они не расставались.

Молодой парень, работник зоопарка, сыпал им корм.

– Они так и будут сидеть? – спросила я.

– У них любовь, – объяснил парень. – Это его вторая жена.

– А первая где?

– Он ее заклевал.