Кругосветное плаванье "Джипси Мот"

В тот вечер стемнело в 19.30, я приближался к тропикам. В 02.00 записал в вахтенный журнал, что ночь очень темная, хотя и звездная. “Очаровательное спокойное плавание, но для увеличения скорости яхты надо поднять бизань-стаксель. От усталости едва волочу ноги, поэтому временно оставил все по-прежнему”. Эту ночь проспал вдвое больше, чем в любую из предшествующих, и подумал, что еще одна такая ночка поставила бы меня снова на ноги. Боли почти не ощущал. В полдень окончилась вторая неделя плавания. Огорчился, что за эту неделю сделал только 886 миль; средняя скорость пока составляет 128,9 мили в сутки.

После полудня впервые поставил 300-футовый кливер, Пришлось долго регулировать фал и прочие снасти, чтобы не отнять ветер у большого генуэзского паруса. Тут “Джипси мот” впервые показала мне, как она может рыскать. Яхта спокойно шла в бакштаг, как вдруг две большие волны развернули ее кормой вперед и поставили носом к ветру. При этом кливер обвис, и автопилот не мог положить яхту на заданный курс. Да и неудивительно, ведь мне самому пришлось употребить всю силу, упершись ногой в румпель, а спиной в фальшборт кокпита, чтобы повернуть судно в нужном направлении. Как бы то ни было, здесь впервые я увидел, как стрелка счетчика оборотов лага дошла до ограничителя на шкале, рассчитанной на 10-узловой ход. Через три с половиной часа записал: “Великолепное плавание в щедром блеске солнца; меня приводит в восторг, что стрелка счетчика лага дошла до конца, упершись в стопор на 10 узлах!”

10 сентября приготовил на обед жаркое из орехов, но оно оказалось неудачным: орехи были старыми и слегка подпорченными. Каким наслаждением было посидеть в кокпите! Никогда еще мне не приходилось так долго делать по 10 узлов на маленьком судне. Курс был прямо по ветру. “Джипси мот” в течение восьми часов делала в среднем 73 /8 узла.

В полночь я отметил в вахтенном журнале: “Тревожное плавание”, а через полтора часа появилась поясняющая запись: “Весьма загадочное происшествие. Меня разбудил сильный толчок, казалось, что все вещи в каюте подбросило какой-то неведомой силой. Гадал, что могло случиться — сломалась ли мачта или сорвался грота-гик, ударив по каюте. Быстро облачившись в боевые доспехи — шорты, кепку, спасательный нагрудник и линь, — выскочил на палубу, готовый на самое худшее. Все оказалось в порядке. Проверил каждую мелочь, вплоть до самой кормы, и ничего не нашел. Полагаю, что “Джипси мот” с полного хода налетела на кита. К счастью, воды под пайолом не прибавилось. Возможно, все это просто ночной кошмар”.

Еще через полтора часа записал: “Ветер уменьшился, но яхта не теряет хода; глядя за борт, трудно рассмотреть пену, убегающую назад. Все сливается в сплошную полосу, как в мчащемся поезде, когда смотришь из окна на ближние предметы”.

11 сентября вошел в тропики, сделав отличный суточный переход в 194 мили, пока лучший за весь рейс. Было очень жарко.

Термометр показывал почти 28° в тени. Позже, когда стемнело, стоять на носу при 10-узловом ходе было страшно, как на бешено мчащемся коне. Белая пена, несущаяся к корме, сверкала бриллиантовой россыпью свечения. Но спать при таком ходе невозможно. В 02.00 12 сентября “Джипси мот” снова огорчила меня своей склонностью рыскать к ветру, и я записал:

“Сильно обеспокоен тем, что “Джипси мот” рыскнет к ветру, если волна развернет ее корму под ветер. Создается большое напряжение на рейке кливера, так как его забрасывает назад; при выводе судна на прежний курс большие перегрузки возникают в автопилоте. Это грозит тем, что грот перекрутится (то есть верх паруса перекинется, тогда как нижняя его часть останется на прежнем галсе)”.

Убрал бизань, считая, что именно она в основном вызывает рысканье. Рано утром, в 03.15, записал в журнале: “Очень бурное плавание: жаль, что не мог спать в первую половину ночи. Теряется ценное время: ведь мне приходится отсыпаться днем, чтобы возместить ночное бдение. Слава всевышнему, что иду с этим ветром, а не против него!”

Утром представилась возможность внести разнообразие в меню завтрака в виде свежей летучей рыбки. Одну я нашел в кокпите, другую — в сетке для укладывания парусов и еще двух — на баке. Зажаренные в масле, они прямо таяли во рту, напоминая сельдь с некоторым привкусом макрели.

К полудню 12 сентября суточный пробег опять был неплохим — 174 мили. В журнале поставил перед собой вопрос: “Что сделать прежде: принять душ, побриться и умыться? Поставить бизань, взять высоту солнца, произвести навигационное счисление? Подготовить радиопередачу на вечер? Ответ нетрудно отгадать — я просто всхрапнул. Удивляться нечему, ведь я только что уписал четырех летучих рыбок с гарниром из четырех картофелин, а жара достигала 28° в тени”.