Кругосветное путешествие короля Соболя

Только много позже, когда корабль, нагруженный продовольствием и множеством сладостей, которыми мы запаслись на острове, снова вышел в море, нас охватила странная тоска, которая следует за обильными возлияниями. Еще и сегодня это краткое пребывание на Формозе остается для меня самым загадочным и непонятным эпизодом нашего кругосветного плаванья.

По крайней мере, своими военными подвигами мы завоевали обещание Хуапо предоставить нам место для колонии. Таким образом, на обширном пространстве от необитаемых земель, где Охотин властвовал над рыбами и медведями, до богатых островов в теплых океанах, куда иногда заносило португальских иезуитов и ревнивых испанцев, нам раз за разом предоставлялась возможность однажды вернуться и основать королевство. Располагая этими ценнейшими сведениями, мы направились к берегам Китая, торопясь как можно скорее достичь Макао.

IV

Небо хмурилось, дни и ночи напролет лил дождь. То и дело гремели грозы. Приходилось не только бороться с мощными течениями, идущими с севера на юг, нас грозили в любую секунду опрокинуть огромные валы. Фок-мачта сломалась. Эти испытания совсем лишили нас сил, тем более что предшествующие стоянки породили в нас уверенность, что самые страшные опасности уже позади.

Только мысль, что мы почти добрались до Китая, нашего пункта назначения, давала нам мужество и энергию бороться со стихиями. Никто еще не совершал подобного путешествия, и я уверен, что, пускаясь в путь, никто из нас всерьез не верил, что нам это удастся. Однако пятнадцатого сентября ветер ослабел, ливень сменился теплым дождиком и мы приблизились к первым прибрежным китайским островам. Вокруг корабля вились черные змеи. Лот показывал глубину в тридцать саженей, поднимая со дна песок и гнилые ракушки. Многочисленные рыбаки окружили нас, предлагая купить рыбу. Они знали несколько слов по-португальски, и, объясняясь на этом языке, мы сумели отыскать среди них лоцмана, который мог повести нас на Макао.

Мы продолжили путь опять под дождем и сильным ветром, но благодаря указаниям лоцмана больше не боялись затонуть. Следующие часы были странными. Вдали по левому борту проплывали темные очертания Китая. Мы шли под спущенными парусами, и укрепленному такелажу больше не грозили повреждения. Все были на ногах: женщины в застиранных лохмотьях, которых они не меняли еще с Сибири, мужчины с голыми торсами, по которым струился теплый дождь, с загорелыми после пребывания на солнце телами и лицами, закаленными ледяным воздухом полярных окраин. Мы с Афанасией стояли на полуюте, обнявшись, со слезами на глазах, и благодарили Провидение, сделавшее нам чудесный подарок, даровав судьбу, которая еще не доставалась никому на земле.

Даже вахтенный, который вел корабль, следуя указаниям лоцмана, не отрывал глаз от черной каймы, грубо прорисованной на западе. Вот уж поистине сила слова: сущему пустяку, всего лишь линии, пролегшей между пространством небесным и морским, простое слово «Китай» придавало мощь и поэтичность. Это была закраина необъятных степей и гор, но главное – место, где перед нами откроется весь мир. И не только мир вод и минералов, в беспредельности которого мы блуждали, но и мир людей, городов и деревень, дорог и портов. В этом мире пишут книги и исполняют музыку. Из него мы были изгнаны, но по-прежнему к нему принадлежали.

Наконец лоцман велел нам править к берегу, и мы бросили якорь в бухте Тамасоа, в глубине которой расположен город Кантон. Над берегом господствовала крепость. Мы приветствовали ее тремя выстрелами из пушки, и она ответила нам тем же. Лоцман сошел на землю и вернулся в сопровождении мандарина, который был начальником порта. С ним был переводчик, говоривший на латыни.

По просьбе китайского вельможи я рассказал свою историю. Описывая длинную череду наших испытаний, я чувствовал, что готов заплакать. Но очень скоро мне пришлось осознать неожиданное обстоятельство: наши приключения были полны страданий и необычайных моментов – для нас, поскольку мы их пережили. Но другим было трудно, а то и невозможно в них поверить. Этот мандарин, вообще-то человек любезный и благорасположенный, стал первым слушателем среди многих других, кто в ответ на мой рассказ хмурил лоб и смотрел недоверчиво. Выслушав меня, он покачал головой. Потом воскликнул, что прибытие в Китай венгра через холодные северные моря и берега Аляски кажется ему самой невероятной историей, которую ему доводилось слышать за всю жизнь, проведенную бок о бок с моряками.

И тут я понял, что главной опасностью, с которой нам предстоит бороться, будут сомнение, подозрение и клевета.