Круговерть бытия 2

Выстрел все равно бы наделал немало бед, но пистолет Бай Генчо был достаточно старый и расшатанный. «Времен Очаковских и покоренья Крыма». Ствол разболтался, расширился от многочисленных чисток, запальное отверстие изрядно прогорело, и значительная часть пороховых газов вырывалась наружу из всех щелей. Из-за чего роковой выстрел во многом утратил свою убийственную силу.

Так что кость моя уцелела, да и мягкие ткани не сильно пострадали. Так как кусок свинца воткнулся в рану не глубже чем на сантиметр. Все это было очень больно, неприятно, но являлось поверхностным ранением. Не более того. Считай, только малость шкуру попортили. Что же, сам виноват. Рано решил, что мы селение от всякой швали вычистили.

Даже своей левой рукой я мог действовать. Морщился при этом от боли, но функциональность сохранялась в полном объеме. А когда мне промыли рану спиртом, наложили лечебный бальзам и перебинтовали плечо, то я был как новенький. Особенно учитывая то обстоятельство, что тайну медицинской «примочки» передавали по наследству от отца к сыну и утверждали, что она «и мертвого поднимет».

После обеда приехали мои башибузуки и я дал им разобраться с жителями села. Наш же отряд решил через час двигаться дальше. Наше спасение вблизи от главных сил турок было только в мобильности. А в Хузук явно скоро может привлеченные шумом заявиться большой отряд османов. И тогда наша смерть будет ужасной. А нам этого не надо.

Чтобы не ввязываться в приключения на ночь глядя, полковник Бакланов решил не геройствовать а напасть на одно небольшое «серое» село. Слева по нашему курсу. Это звучало разумно. Мы же не из железа. Все с ним согласились. действительно, достаточно событий для одного дня.

По дороге к следующей цели, я заметил, что на огромном платане, растущем с края поля, наблюдая за нами, сидит турецкий лазутчик. Расстояние было довольно большим, метров с четыреста, поэтому выстрелить он по нам не мог при всем своем желании, ограничиваясь только наблюдением.

Мой взгляд заинтересованно застыл на дереве. Я выехал из колонны и стал держаться сбоку, пропуская казаков. Придерживая своего коня, я терпеливо ждал, пока из листвы не покажется левое плечо и часть груди, а потом, морщась от боли, вскинул винтовку и молниеносно выстрелил. Один выстрел — одно попадание, иначе получается только зряшный перевод патронов.

Я хотел попасть в грудь врага, но вместо этого пробил пулей опорную руку противника.

С гневным криком моджахед скатился по стволу и, словно куль, тяжело рухнул на землю, громко взревев. Казак из боевого охранения, прискакав к этому нарушителю спокойствия, пикой пришпилил лазутчика к земле. Завершив его мучения.

Последнее село мы заняли без происшествий. И особо тут не зверствовали, памятуя, что придется заночевать неподалеку. Продукты выгребли на полдня и достаточно. Вечером мы стали на дневку в чистом поле.

Решали, что нам делать дальше. Старшие наши командиры, полковник Бакланов и мой отец, войсковой старшина Ежов, доказывали, что надо продолжить тактику волчьих укусов. Беспокоя турок по всему фронту. И дожидаясь подхода основных сил русской армии. Я же смело утверждал, что «турок в этом году уже не тот». Что раньше. Самые отважные разбойники не скоро и не легко превращаются в воинов. Поэтому надо, словно раскаленным прутом прожигающим насквозь зимний наст, прорвать фронт и идти занимать балканские перевалы.

Что нам турецкая пехота? Они нас не догонят. А сквозь конницу Хусейна мы прорвемся и уйдем. Пока турки еще не собрали все силы в кулак.

А если мы заблокируем хотя бы пару главных перевалов на этом направлении, то турки сразу почувствуют себя в окружении. Их силы придут в смятение. И как минимум половина войск сераскера Хусейна, разбежится по домам. А с оставшимися быстро разберется авангард русской армии. А визирь Решид, получив известие, что его карта под Шумлой бита, тут же уйдет восвояси за Балканский хребет. Так мы освободим огромную территорию без особых сражений. Только лишь заняв ключевые позиции на шахматной доске. Все на пользу империи.

Спорили мы долго, но перед самым закатом в наш лагерь пришли несколько болгарских ходоков. Один из них держал в руках окровавленную голову ребенка, другой — отрубленную женскую руку.

— Посмотрите,- сказал первый из болгар, — как турки зверствуют. Мочи нет! Разбейте их!

— Если вы не дадите османам сражения, мы все должны будем погибнуть,- добавил второй. — Турки прямо говорят: Вы, болгары, привели в нашу страну русских гяуров, поэтому мы и режем Вас.

Полковник Петр Бакланов взял в руки голову ребенка и долго смотрел на неё.

— Как не мало у нас воинов, но я должен дать сражение нехристям. Я подаю свой голос за то, чтобы обрушиться всеми силами на турок и идти на юг!- воскликнул он. — Кто ещё?

И почти все казаки вокруг закричали:

— Любо! Сражение, сражение! Хоть день — да наш будет!