Круиз 'Розовая мечта'

- Ты с ума сошла! Я, что, буду жить у них в клетке? - Только теперь Аська по-настоящему испугалась. Преследования и смертельная опасность были для неё абстракцией - забавной игрой, возможностью сыграть героиню. А вот перспектива лишиться привычного житейского комфорта вселяла ужас.

- Профессиональные тайны не разглашаются. - Не стала я успокаивать её, мстя за былое предательство - попытку соблазнить моего мужа, отца неродившейся ещё Соньки. - Меня лишь убедили, что ты, по всей вероятности, останешься жива. Зазвонил телефон, стоящий на ковре. И это спасло меня от зрелища Аськиной истерики, уже готовой разразиться в полную мощь. Склонившись над аппаратом, она вопросительно посмотрела на меня "Поднять?" - Я кивнула.

- Слушаю! - Прорычала голосом завзятой алкашки Ассоль и тут же заворковала. - Прости, милый, я репетирую. Предложили сыграть Отелло. Новая концепция очень модного режиссера. Дездемону исполнит актер Петренко. Да, с бородой.

Я слушала Аськин треп с уважением - голос любимого мужчины вдохновлял её на кокетство в весьма плачевной ситуации.

- Я знаю, дорогой. Слава у меня. Я в курсе. Перенесем свидание на несколько дней. Подумай о том, чем поразить мое воображение при встрече. Я тоже поднапрягусь... Не надо волноваться, милый. Моя судьба в надежных руках. Ты будешь скучать?

Тактично покинув комнату, я дала им возможность тепло проститься.

Ну вот, теперь пора подумать и о своем прощании. Я уехала на дачу, чтобы дождаться прибытия Юла и рассказат ему о предстоящем отъезде. Послезавтра Соня будет встречать меня в аэропорте Чатвик.

Я закинула в холодильник привезенные продукты и села чистить молодую картошку. Опомнилась, когда вода из переполненной кастрюльки закапала на пол. Ремонтные работы закончились. Теперь у меня стояла прекрасная газовая плита и обогреватель, способный через сеть батарей отапливать весь дом. Кухня стала совсем уютной от развешанных шкафов, полочек и занавесок в мелкий желтый цветочек, украшавших прежде московскую кухню.

Рабочие завершили отделку кирпичного гаража и подвала, который теперь был похож на бункер бомбоубежища. Вместо прогнивших деревянных полок для хранения продуктов и огромных кадушек, хранивших некогда годовые запасы квашеной капусты, моченых яблок, соленых помидор, в свете электрической лампочки холодно белели оштукатуренные голые стены, а покрытый кафельной плиткой пол почему-то напоминал морг. На почетном месте, светясь красным глазком, тихо гудел отопительный прибор немецкого производства. Здесь же в перспективе должна была расположиться стиральная машина и сушилка для белья. От старого погреба остались лишь массивные дубовые двери, затворявшиеся на пудовую задвижку. Что и говорить, к хозяйственным припасам в те времена относились серьезно. Наверно, подобные рекомендации хранения пищи были даны в "Книге о вкусной и здоровой пище", лично "отредактированной" товарищем Молотовым. А может, каждому сталинскому ученому полагалось иметь в жилище нечто похожее на каземат? На случай, если среди прислуги или друзей внезапно объявится враг народа.

Но разве теперяшняя реальность не страшна? Я тоже не знала, где друзья, а где враги, я подозревала собственного мужа, с которым прожила полтора десятка лет, я готова была считать убийцей человека, в которого некогда была влюблена... И я так боялась за жизнь Юла...

Единственным, что хоть как-то успокаивало, был эпизод нашей транспортировки на дачу неведомыми "доброжелателями". Но ведь аккуратно усадив нас на автобусной остановке, эти люди убили Юру... Или за Юрой пришли другие? Тогда эти другие могут появиться и здесь...

Когда к воротам подъехала машина, я замерла от страха, но увидев шагавшего ко мне по дорожке Юла - завизжала от радости. Мы прижались друг к другу под ветвями старых зацветавших яблонь и страхи разлетелись, как воробьи от выстрела Петропавловской пушки. Но не надолго. Мы устроились в скрипучих плетеных креслах на обдуваемой прохладным ветерком веранде и смотрели в сад, где кружила метель яблоневых лепестков. Я думала о том, что в последний раз вижу эти старые деревья, скамейку под жасмином, рахзросшиеся кусты пионов, среди которых сфотографирована на трехколесном велосипеде пятилетняя Софка... Но я не сомневалась в том, что увезу с собой Юла.

Он крепко сжал мои руки, протянутые к нему через стол, и категорически покачал головой:

- Ты полетишь одна, девочка.

- Это невозможно. Это равносильно самоубийству. Я не хочу жить без тебя... В таком случае - я остаюсь.