Круиз золотой рыбки

“Сижу и пью шампанское”, – хотела я сказать, но догадалась, что он имел в виду род деятельности.

– Работаю в фирме по заправке картриджей, – соврала я. – А вы на пенсии?

Мой бестактный вопрос привел его в негодование. Это было видно несмотря на то, что его лицо меняло цвет от цветомузыки: он засветился желтым светом, потом красным, потом зеленым, потом в полосочку.

– Я отец банкира, – не выдержал он унижения и раскололся. – Сейчас путешествую инкогнито.

– Инкогнито – это когда без семьи? – не удержалась я от колкости, потому что испугалась, что он пустит в ход распоясавшиеся руки в добавление своей левой ноги, от которой я уже устала отодвигаться.

– Это без имени, – доверительно просветил мое невежество Николай Дормидонтович.

– Без имени и в общем без судьбы! – пропела Капа и снова уронила голову на стол. Как это ее так развезло от пары – тройки бокалов?

– Скажу вам больше, милая Ульяна, – он наклонился ко мне и стал шептать, хотя, учитывая музыку, это было излишне. Его шепот поведал мне, что он совершает турне с целью налаживания партийных контактов с регионами, потому что сын – банкир хочет финансировать своих будущих ставленников в думу, а может, и повыше. Увлекшись откровениями, он забыл про колено, и я смогла, наконец, вытянуть уставшую ногу, но при этом нечаянно пнула Капу, и та проснулась.

– Ищще! – потребовала она, и Николай Дормидонтович с готовностью разлил остатки коньяка в рюмки. Но выпить мы не успели.

Раздался крик:

– Тревога! Все на палубу!

Пассажиры, толкаясь, заспешили наружу. Капа моментально очухалась, и мы тоже выскочили, вертя головами и ничего не понимая.

– Что случилось? – спрашивали все друг у друга. На корме, где шла дискотека, смолкла музыка. Пока разобрались, что к чему, прошло минут десять, и паника сменилась разочарованием – оказалось, кто-то пошутил, дав сигнал тревоги. Мы вернулись в бар. Снова заиграла цветомузыка.

– За жизнь! – провозгласил Николай Дормидонтович, и мы дружно подняли бокалы и чокнулись. Мужчина сделал глоток и отвел бокал от губ, с каким –то удивлением глядя на него, и вдруг стал заваливаться на бок, вытаращив глаза. Его губы пытались что-то произнести. Капа закричала, я пыталась его удержать, но он упал, едва не опрокинув столик. Капины вопли кто-то подхватил, может, это была я. Зажегся верхний свет, и к нам кинулись люди. Все стояли, глядя на лежащее на полу тело. Побежали за доктором. Он появился, как мне показалось, спустя вечность. Вид у него был заспанный, положенного медицинского саквояжа не было. Он повернул тело на спину, пощупал пульс на шее, оттянул веко, поднялся и сказал, ни на кого не глядя:

– Инфаркт миокарда. Летальный исход. Унесите его, – обратился он к матросам.

Спустя пять минут бар опустел.

– Повеселились, называется!

Капа посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых метался ужас.

– Да уж, не стоило ему вести столь активный образ жизни, – буркнула я.

– Непонятно, он на вид так хорошо себя чувствовал, – не унималась Капитолина. – На дискотеку собирался, бедняга.

Она заплакала пьяными слезами, размазывая их по щекам, утратив свою годами наработанную интеллигентность. Я с трудом уговорила ее пойти в свою каюту, мне пришлось едва ли не тащить ее на себе. Она плюхнулась на койку и тут же отключилась. А я вернулась в пустой бар. Действительно, ничто, как говорится, не предвещало. Странная смерть. Может, это от некачественного коньяка? Я наклонилась и взяла осколок разбитого бокала. Понюхала. Он пах клопами, как положено, но к этому запаху примешивался легкий запах миндаля. Николай Дормидонтович был отравлен!

Глава 2.

В ожидании киллера. Ноги выдернуть ей сейчас? Герой ранен, на то он и герой. В постели с Батоном

6.

Я сидела в темной каюте и тряслась от страха. У меня сразу возникло сильное подозрение, что это меня пытались отравить. Убийца в темноте перепутал наши бокалы. Это я должна лежать холодным трупом где – то в холодильнике. От этой мысли меня прошиб пот. Музыки не было слышно, дискотеку, слава Богу, прекратили. Было уже за полночь. В открытое окно через жалюзи проникал легкий ветерок. Я потянулась и закрыла окно, легла, попыталась уснуть, но не смогла. Поворочавшись, я все – таки рискнула включить настольную лампу и вдруг заметила маленькую бумажку, лежавшую на столике. Схватив ее, я прочитала слова, написанные печатными буквами: «Тебе конец. Ты труп».