Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах

Таким был дебют Гарта Брукса, необыкновенно целеустремленного кантри-музыканта, который в итоге добился столь сокрушительного успеха – по некоторым подсчетам, именно он самый популярный певец за всю историю США, – что ему пришлось с переменным успехом ставить перед собой все новые и новые цели. По-первости он, судя по всему, был рад оказаться в рядах новых традиционалистов, но вскоре нашел собственный способ отвергнуть нэшвиллский консенсус. Да, он критически относился к кантри-песням, которые слишком явно тяготели к поп-музыке, – но свои претензии у него вызывал и, наоборот, слишком старомодный кантри: “Сегодняшних любителей кантри интересуют другие вещи, чем тех, кто жил в 1960-е и 1970-е, – им ни к чему песни типа «Меня бросила жена на стоянке для грузовиков, а мою собаку переехала машина»” (есть древняя шутка, что, мол, кантри-певцы всегда оплакивают своих погибших собак, хотя на самом деле популярных кантри-песен о собаках было не так уж много, разве что “Dirty Old Egg-Sucking Dog”[22] Джонни Кэша – и та, мягко говоря, не элегия). “В наши дни кантри переживает расцвет, – продолжал Брукс, – потому что жанр возвращается к традициям, вновь отражает настоящую жизнь”. Правда, надо сказать, что в настоящей жизни Гарт Брукс был не профессиональным мастером родео, а артистом с ученой степенью в сфере рекламы, полученной в Университете Оклахомы. Но в следующих работах он действительно стал отходить в сторону от ковбойской тематики и обращаться к “настоящей жизни”. Один из его первых по-настоящему громких хитов назывался “The Dance” и повествовал о мужчине, который размышляет о разрыве отношений с женщиной и понимает, что за многое благодарен судьбе. Лирический герой другого хита, “Unanswered Prayers”, встречает женщину, которую любил, и осознает, как ему повезло, что она не ответила ему взаимностью: “Она развернулась и ушла, а я взглянул на свою жену / И возблагодарил Бога за дар, который Он мне преподнес”.

Любой рассказ о взлете Брукса непременно упоминает его выдающиеся концертные перфомансы: начав собирать крупные залы, а затем и стадионы, он взял за правило оживлять свои выступления пиротехническими шоу и мощными гитарными запилами. Беспроводной микрофон позволял ему перемещаться по сцене на манер телепроповедника – кстати, многие современные представители этой профессии наверняка кое-что именно у Брукса и переняли. Однако в своих студийных работах артист старался создать ощущение некой особой близости с каждым из слушателей – он пел не о каких-то мифических нарушителях законов, а об обычных людях с их обычными проблемами. В его второй альбом “No Fences” вошла приблюзованная песня “The Thunder Rolls” – о женщине, чей муж поздно возвращается домой, и от него разит “странными чужими духами”. Однако в видеоклипе 1991 года Брукс расширил повествование: муж (в исполнении самого певца) склонен к домашнему насилию, а женщина в последнем припеве хватается за оружие и спускает курок. Клип запретили к трансляции две основные телесети в мире кантри, TNN и CMT, но скандал окончательно превратил музыканта в нового короля жанра – тем более что месседж видеоролика вовсе не был таким уж противоречивым. Это была обыкновенная история о преступлении и наказании, просто перенесенная с Дикого Запада в мир современного американского предместья.

В “Dreaming Out Loud” (“Мечты вслух”), глубокой книге о Бруксе и эволюции кантри-музыки, Брюс Фейлер объяснял, как в 1990-е кантри удалось наконец избавиться от “сельской” идентичности. Брукс, по его словам, “создал новый образ в американской жизни: ковбоя из предместья”. Конечно, оговаривается автор, он был не первым кантри-певцом, воспевавшим скорее городскую жизнь – в конце концов, в основе стиля “кантриполитен” была как раз идея, что кантри-аудиторию больше не устраивает музыка сельского типа. А взлет популярности музыкальных видео в 1980-е годы заставил кантри-артистов обратиться к сюжетам из реального, окружавшего их мира (отличительной особенностью клипа Рибы Макинтайр на песню “Whoever’s in New England” было как раз то, что в нем был почти полностью проигнорирован традиционный для кантри образный ряд – за исключением одной-единственной сцены в аэропорту, где певица все-таки показана в джинсах Wrangler и ковбойских сапогах). Но Брукс оказался настолько популярен, что на него обращали внимание и люди из-за пределов кантри-тусовки, – таким образом, он показал целому поколению слушателей, что их представления о жанре несколько устарели.