Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах

Панк-ривайвл 1990-х начался по чистой случайности еще в 1986 году с запуска одного независимого рекорд-лейбла. Он назывался Sub Pop и базировался в Сиэтле, где культивировал, как это свойственно инди-лейблам, особый, узнаваемый стиль. Группы, подписанные на Sub Pop, отличались от окружающего их мира постпанка своими очевидными симпатиями к тяжелому року, и они на новом витке воскрешали те самые мясистые, блюзовые риффы, которых остальные панки привыкли сторониться. В 1989 году, как раз когда Sub Pop постепенно превращался в популярный инди-бренд, один из музыкантов, выпускавшихся на лейбле, сказал в интервью, что местный саунд – это “тяжелая музыка, сыгранная в медленном темпе”. Интервьюера звали Эверетт Тру, он специально приехал из Англии, чтобы написать отчет о сиэтлской андеграунд-сцене. А музыканта звали Курт Кобейн, и он любил панк-рок, хотя и не стремился непременно играть именно его. В мире независимых лейблов, из которого произошла группа Nirvana, термин “панк” использовался как буквально, по заветам Мэтта, записавшего мне когда-то пестрый “панк-микстейп”, так и в более узком смысле – в том, который имели в виду The Exploited, крича: “Punks not dead!” В интервью канадскому кабельному телеканалу MuchMusic 1991 года Кобейна спросили о том, принадлежит ли его группа к панку, и он выдал подобающе противоречивый ответ. “Не думаю, что нас когда-то причисляли к панк-року, мы просто выступали на андеграунд-сцене, – довольно угрюмо начал он. А потом пожал плечами, его лицо вдруг прояснилось, и он сменил направление: – Панк-рок нравится нам больше, чем любая другая музыка, так что – да! Мы панк-рокеры!”

К этому времени Nirvana уже покинули Sub Pop ради мейджор-лейбла и превратились в знаменосцев сиэтлского саунда, который обозначали как “гранж”, хотя никому из представителей этого направления термин не нравился, и сами они его не использовали. Правда, иногда казалось, что, чем больше Кобейн отдалялся от панк-сцены, тем более по-панковски он себя ощущал. Внезапный всемирный успех Nirvana сделал его спикером по всем темам, хоть как-то связанным с группой, – включая и тему панк-рока. В 1992 году он был запечатлен на обложке Rolling Stone в футболке с рукописным слоганом: “Корпоративные журналы по-прежнему отстой!” (старые фанаты Nirvana наверняка были в курсе – а новые наверняка нет, – что это была отсылка к панк-лейблу SST, продававшему футболки и наклейки с лозунгом “Корпоративный рок по-прежнему отстой”). А еще Кобейн был готов на многое ради того, чтобы раскрутить менее известных артистов из панк– и постпанк-андеграунда. В сопроводительном тексте к сборнику Nirvana “Incesticide” 1992 года он поведал трогательную историю о том, как искал и нашел участницу давно распавшейся, полузабытой британской группы The Raincoats, певшей тонкие и извилистые песни. Я открыл ее для себя годом позже на радио WHRB – а раньше не знал о The Raincoats, потому что не читал сопроводительный текст к “Incesticide” и вообще не слушал Nirvana, заранее решив, что они точно недостаточно панки. Этот ханжеский панк-пуризм довольно сложно оправдать – и все же я попробую.