Трудно переоценить значение имиджа группы для ее популярности. Музыканты выглядели разом брутально и андрогинно: облегающая кожаная одежда с обилием металлических заклепок, пленительный макияж и профессионально зачесанные волосы. Здесь источниками вдохновения для группы были глэм-роковые артисты 1970-х, особенно The New York Dolls, а также апокалиптические фильмы вроде “Безумного Макса” и “Побега из Нью-Йорка”. Хотя Томми Ли стучал в единственно уместной в этом контексте агрессивной манере – и у него здорово получалось! – в остальном члены Mötley Crüe не славились какой-то выдающейся исполнительской техникой. “Мы не великие музыканты, а просто нормальные”, – сказал Никки Сикс в 1986 году. Однако внешний вид и поведение участников группы были слепком той безумной жизни, которую они вели – и речь не только про беспрерывные тусовки, но и про тяжелейшую наркотическую зависимость, физическое насилие (направленное как против мужчин, так и против женщин), а также бесчисленные случаи, когда музыканты оказывались буквально на краю гибели; то, что четверо человек смогли все это пережить, – всамделишное маленькое чудо. Когда журналист Creem спросил у Сикса, почему второй альбом Mötley Crüe назывался “Shout at the Devil”, а на обложке разместили пентаграмму, он ответил, что члены группы действительно продали свои души – но не дьяволу, а рок-н-роллу: “Мне нравится думать, что мы как The Rolling Stones – только в 1980-е годы. Они жили на полную катушку, а их песни отражали этот образ жизни. И мы делаем то же самое”. Далее музыкант расширил программу, сформулированную в заголовке альбома: “Орите на учителей, на полицейских, на политиков, на любую облеченную властью фигуру, которая не дает вам достичь в жизни того, что вы хотите. Орите на этих говнюков – и делайте то, что вам хочется. Вот о чем наша пластинка”.
Среди тех, кто усвоил этот месседж, был Чак Клостерман, фанат Mötley Crüe из сельской местности в Северной Дакоте, который позже написал “Fargo Rock City” (“Фарго – город рока”), сборник автобиографических эссе о жанре, ретроспективно названном хэйр-металом. Клостерман гордился тем, что он металлист, но одновременно осознавал, что метал 1980-х был не субкультурой, а мейнстримным феноменом – и по уровню популярности, и по этосу. “Вместо того, чтобы говорить растерянному подростку, что нормально отличаться от остальных, метал говорил: «Нет, ты совершенно ничем от них не отличаешься», – писал Клостерман. – На самом деле ты абсолютно нормальный. Более того, ты популярный и крутой”. MTV помогло распространить это сообщение на максимально широкую аудиторию, поспособствовав миллионным тиражам альбомов Mötley Crüe и раскрутив заодно еще несколько внешне похожих ансамблей, пусть и менее диких. Британцы Def Leppard и группа Bon Jovi из Нью-Джерси дальновидно нашли себе союзников в лице соответственно продюсера Матта Лэнжа и сонграйтера Десмонда Чайлда; вместе с ними они принялись записывать цепкие хэйр-метал-песни, в которых наряду с гитарами звучали и синтезаторы. Группа Whitesnake во главе с экс-фронтменом Deep Purple Дэвидом Ковердейлом основала успешное партнерство с топ-моделью Тони Китэйн, которая снялась для нее в серии успешных видеоклипов (последовавший за этим успех на MTV ансамблей под названием White Lion и Great White лишь убедил скептиков, что хэйр-метал – донельзя предсказуемый жанр). Некоторые рок-ветераны тоже успешно изобрели себя заново в эпоху хэйр-метала: Aerosmith стояли у его истоков, а Heart, замечательная женская хард-рок-группа из 1970-х, ведомая сестрами Нэнси и Энн Уилсон, смогла перезапустить карьеру в новом стиле. “Идея была в том, чтобы слепить из нас эдаких порнокошечек”, – вспоминала Энн. Есть ощущение, что многие функционеры MTV воспринимали взлет хэйр-метала со смешанными чувствами. Они небезосновательно полагали, что упор на волосатых мужчин (и иногда женщин), обтянутых черной кожей, подрывает репутацию канала и противоречит “радикальному остроактуальному образу, который мы культивировали”, по выражению одного из сотрудников. Но они видели и то, что именно эта музыка приносит максимальные рейтинги.