Крупным планом

А потом? Потом ты будешь дивиться, почему потратил такую большую часть своей жизни в ожидании этого ужасающего тебя разоблачения. Внезапно ты действительно виновен. Ты совершил невероятный поступок. Тебе больше не надо бояться темноты. Ты уже там. Это момент ужасного освобождения. Потому что, когда ты будешь карабкаться из мрака наружу, ты поймешь, что тебя настигло жесточайшее разочарование: потеря детей.

Я сидел на скамейке примерно час, пока солнце не начало медленно опускаться. Потом направился назад к своей «мазде», выехал из парка и свернул налево. Примерно через четверть мили я притормозил у сломанных ворот брошенной фермы. За ними простиралось поле — размером приблизительно в два акра, с большой рощей. Деревья росли близко друг к другу, но на маленькой машине все же можно было между ними проехать. Я огляделся. Здесь все выглядело брошенным, заросшим. Ближайшее здание — большой, полуразвалившийся кирпичный дом — находилось примерно на расстоянии в четверть мили. Это поле, казалось, идеально подходило для моих целей.

Вернувшись в Нью-Лондон, я проверил точно, сколько миль проехал, затем по дорожным знакам выбрался на шоссе I-95 и направил машину в Нью-Кройдон.

Из дома я позвонил Бет. Я немного надеялся, что в связи с внезапным исчезновением Гари она слегка оттает. Я ошибался.

— Уже поздно, — сказала она, услышав мой голос.

— Только половина восьмого, — возразил я. — Вовсе не середина ночи.

— Ты знаешь, что Люси и Фил не любят, когда звонят после семи.

— Нарушает их карму, да?

— Зачем ты звонишь? — спросила она.

— Я только хотел…

— Да?

— …узнать, как дела у мальчиков.

— Они в порядке.

— Замечательно.

— Что-нибудь еще?

— Я приеду в субботу.

— Мы это знаем.

— Около двух.

— Хорошо, — сказала она и положила трубку.

Оттаяла? Больше напоминает ледниковый период. Конец. Капут.

Я с трудом сглотнул и позвонил домой Джеку Майлу. Голос у него был больной.

— Сегодня неважно себя чувствую, — сказал он. — Наверное, из-за таблеток, которыми пичкает меня доктор Год. Как у тебя дела?

— Вчера наконец удалось выспаться, — сказал я. — Надо думать, это уже достижение.

— Бет все в раже?

— Она не передумает.

— Гевалт.

— Точнее не скажешь.

— Пацанов видел?

— Мне благосклонно разрешили навестить их в субботу днем. Я тебе в офисе нужен до этого времени?

— Думаю, мы обойдемся. С трудом, правда. Дело Декстера неудачно развивается. Этот адвокатишка из Сантьяго уперся рогами, требует миллион девятьсот на ребенка, и пятая миссис Д. в истерике. И мне звонила крайне расстроенная Дебора Батт Боулс, сообщившая, что правление ее кооператива готово потребовать с нее уплаты полугодовой задолженности за коммунальные услуги.

— Прекрасно.

— Она же наша клиентка, Бен.

— Она пустышка. К тому же противная.

— Тут я спорить не стану. Но все равно нам придется найти ей какое-нибудь промежуточное финансирование.

— Как Эстелл?

— Эстелл — это Эстелл.

— Я вел себя как последний поц.

— Забудь. Не вспоминай.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ну… я все еще здесь. Это уже что-то, так я думаю. Но слушай, я жду, что в среду ты вернешься. Ты нужен.

— Я буду, — соврал я.

— Попытайся отдохнуть, а? Это для тебя сейчас главное.

— Спасибо за все, Джек. Ты всегда был лучшим.

Он почуял нотку отчаяния в моем голосе и спросил:

— Ты уверен, что все нормально, Бен?

— Просто устал. Даже больше чем устал.

— Держись, сынок.

Я повесил трубку. И вдруг осознал, что мы никогда больше не будем с ним говорить по телефону. Мое первое прощание. Дальше будет труднее.

Я тайком пробрался в дом Гари. Быстро проверил морозильник. Коснулся его серо-синих губ и услышал слабый треск. Гип-гип-ура фирме «Фриджидайр». Если нужно заморозить труп, равных ей нет. Я закрыл дверцу и обратил внимание на его темную комнату. У него было всего три камеры, не то что у меня: потрепанная «Роллейфлекс», сравнительно новый «Никкормат» и карманная «Лейка». Я сунул все три в его сумку вместе со вспышкой, двумя запасными объективами и маленьким треножником.

Я отнес сумку наверх, в спальню. В стенном шкафу я обнаружил большую спортивную сумку и напихал в нее разных джинсов рубашек, свитеров и белья. Я также прихватил его коричневую летную куртку, «Файлофакс», несессер и очки, которые он всегда носил на публике. Примерил его коричневые ковбойские сапоги от Тони Лама. Тесновато, но со временем наверняка разносятся. Сунул их в сумку с тряпьем. Последний предмет — ноутбук. Сумку для него я нашел под столом, там уже лежал портативный принтер. Я сунул туда ноутбук и поднял все сумки.

Быстро и нервно перебежал через дорогу. Оказавшись на своей подъездной дорожке, сунул сумки в багажник «мазды». Смотался в свою темную комнату и добавил в багажник зеленый чехол для машины и папку с документами Гари.