Крупская

В январе 1910 года в Париже разразилось страшное наводнение. Сена вышла из берегов и затопила близлежащие кварталы. Метро и электрички перестали работать. Вода не дошла до отдаленной Мари-Роз, но Владимир Ильич и Надежда Константиновна несколько раз добирались на конке до затопленных районов. Газеты всех стран писали о "парижской Венеции", беднякам же наводнение принесло неисчислимое горе — ведь затоплены были подвалы, где ютилась беднота, остановились многие предприятия, оставив без работы массу людей.

Париж был дорог Надежде Константиновне и Владимиру Ильичу как город Коммуны, город богатейших революционных традиций. Каждую весну они ходили на кладбище Пер-Лашез, чтобы положить к подножию Стены коммунаров букеты красных гвоздик.

Случайно Ульяновы узнали об открытии выставки, посвященной революции 1848 года. На другой день с трудом отыскивали ее на одной из окрестных улочек. "Выставка была архискромная, — пишет Надежда Константиновна, — в двух небольших комнатках. О ней, кажись, вовсе не писалось в газетах. Когда мы были там, было еще двое рабочих. Никаких экскурсоводов не было. Но сделана выставка была очень заботливо, обдуманно. И Ильич так и впился в нее. Его интересовала буквально каждая мелочь. Для него эта выставка была куском живой борьбы".

Весной того же 1910 года Надежда Константиновна и Владимир Ильич навестили Лафаргов. Поль Лафарг и его жена Лаура Маркс жили в 20 километрах от Парижа. Ульяновы поехали к ним на велосипедах. Владимир Ильич уже однажды встречался с Лафаргом. Надежда Константиновна волновалась — как-то их примет дочь Маркса? О чем они будут говорить? К сожалению, встреча получилась несколько натянутой. Владимир Ильич и Лафарг почти сразу заговорили о философии, о книге Ленина "Материализм и эмпириокритицизм", а Лаура предложила Крупской погулять но парку. И тут подвела Надежду Константиновну ее застенчивость, она старалась найти в чертах любезной хозяйки черты отца — великого Маркса, говорила робко о русском революционном движении, об участии в нем женщин. Лаура Лафарг отвечала вежливо, но без особого интереса. Женщины вернулись в дом и присоединились к продолжавшемуся разговору о философии. Одна фраза остановила внимание Надежды Константиновны. Лаура сказала, как-то странно взглянув на мужа: "Скоро он докажет, насколько искренни его философские взгляды". Гости не решились просить разъяснений, а немногим больше чем через год смысл этих слов стал ясен: Лафарги покончили с собой. Они считали, что постарели, что больше не могут активно бороться, и ушли из жизни сами, как философы и атеисты. Смерть их потрясла Ульяновых.

20 ноября (3 декабря) 1911 года революционный Париж прощался с Лафаргами. Давно парижане, стоявшие вдоль тротуаров, не видели такого шествия. На кладбище Пер-Лашез у Стены коммунаров состоялся митинг. От имени Французской социалистической партии выступал Дюбрей, от социал-демократической партии Германии — Карл Каутский. Вдохновенно говорил Жан Жорес. От имени РСДРП произнес речь Ленин. В ней не было уныния, была лишь мужественная скорбь по ушедшим борцам. Ленин, весь устремленный в будущее, перед лицом прогрессивной общественности Франции говорил о борьбе русского пролетариата и перспективах всемирного рабочего движения.

НОВЫЙ ПОДЪЕМ РЕВОЛЮЦИОННОГО ДВИЖЕНИЯ

Начиная с 1910 года стал нарастать в России новый подъем революционного движения. Почта приносила все больше фактов, свидетельствовавших о том, что усталость после поражения в 1905–1907 годах проходит. Обстановка в России изменилась. Пролетариат вырос, борьба его приняла иной характер. Многим стало ясно, что в новой резолюции пролетариат будет не ведомым, а ведущим, что речь пойдет не о куцей конституции, а о коренной ломке существующего в России социального устройства. Царское правительство тоже учло опыт 1905 года и постаралось опутать революционные организации сетью провокаторов.

"Как грибы", по выражению Надежды Константиновны, росли различные ликвидаторские группы, с которыми Ленину и его соратникам приходилось вести непримиримую борьбу. Отзовисты организовали в Болонье школу для рабочих, где лекции читали видные лидеры меньшевизма.

Оживление рабочего движения в России ставило перед партией новые задачи. Ленин считал, что прежде всего необходимо возродить легальную марксистскую печать. В декабре 1910 года в Петербурге начала выходить еженедельная газета "Звезда", в Москве — легальный марксистский журнал "Мысль". Владимир Ильич направлял работу обоих изданий, много печатался в них.

В 1911 году по предложению Ленина было решено организовать во Франции большевистскую школу для рабочих. Школу открыли в деревне Лонжюмо близ Парижа. Деревню эту выбрали потому, что вокруг не было никаких дачников, никаких русских эмигрантов. В Лонжюмо был кожевенный заводик, и квартиру Ульяновы сняли у рабочего-кожевника — две небольшие комнатки во втором этаже каменного дома.