Крушение

—  Скорее всего, работает его больное воображение, — утешала она сама себя, потому что представить себе, что за твоим сыном охотятся убийцы, было нестерпимо страшно. Да и вообще при общении с больными людьми их страхи передаются.

Всеми доступными ей средствами, уговорами и лаской Марта пыталась справиться с поселившимся в комнате страхом, но Гильерми не давал себя успокоить, повторял одно и то же, и его вдруг начала колотить дрожь. Тогда она поспешила позвать на помощь Сезара.

Сезар и вовсе не поверил в убийцу из лазарета. Кое-как уговорами и обещаниями он успокоил несчастного больного, и ночь прошла относительно спокойно. А на следующее утро он опять завел разговор с сыном о необходимости врачебной помощи, о клинике.

Но на этот раз Гильерми был груб и агрессивен:

— Оставьте меня в покое! Я прошу у вас одного — покоя! Я не трогаю вас! Не трогайте меня и вы! Что вы лезете в мою жизнь? Заведите свою и живите!

Сезар услышал в истерике сына только то, что хотел услышать. Разве не из-за неблагодарных детей он поступается своими интересами? Разве не из-за Гильерми он вчера отказался от той, ради которой готов на все? Хорошо еще, что Лусия не ждала его. Но раз уж и сын требует от него личной жизни, он займется ею, и еще как!

Весь следующий день Сезар звонил Лусии, но никто не брал трубку. Он звонил в контору, но ее не было и там. Тогда он решил ждать ее у подъезда. Он стоял в телефонной будке и звонил ей. Он видел, как она вышла из подъезда с мужчиной, как мужчина целовал ее и что-то говорил на прощание, видел и записывал на автоответчик:

— Лусия, это я. Я у твоего дома. Я видел, как ты вошла, Лусия, подойди к телефону. Подойди, Лусия! Я не могу без тебя не жить. Я не могу без тебя, Лусия. Я видел, как он поцеловал тебя! Мне надо с тобой поговорить! Не заставляй меня тут торчать, как последнего идиота! Я люблю тебя! Подойди к телефону, Лусия!

Глава 13

Клара сидела и смотрела дефиле. Стройные манекенщицы сменяли одна другую, демонстрируя новую коллекцию, — дразнящую, романтичную. Переливающиеся ткани, неожиданные разрезы, кружева. Кружева и определяли найденный дерзкий стиль, их было не много, но они были тем звучным аккордом, который задавал тон, привлекал внимание. Клара не могла не отдать должного красивым платьям, они радовали взгляд, но мысли ее были заняты другим. Мысленно она была с Жозе, он таскал коробки, помогал осветителям, в любую минуту готов был таскал коробки, помогал осветителям, в любую минуту готов был прийти на помощь, одно поднести, другое подать.

Лейла, заглянув в зал, дружески кивнула Кларе, но та ее не увидела, так была занята своими мыслями, а точнее, чувствами.

Больше всего работы у Клементину было, разумеется, после дефиле, которое прошло с необыкновенным успехом. Он таскал коробки с платьями, с аксессуарами, потом ящики с аппаратурой. Клара сидела в уголке и смотрела, как он работает, словно это был лучший из показов мод.

—  Рафаэла! Похоже, Клара влюбилась не на шутку! Представляешь, она была со своим грузчиком у вышивальщицы, потом привезла его на своей машине сюда и теперь любуется, как он таскает ящики, — с невольной улыбкой проговорила Лейла.

—  Не может быть! Интересно взглянуть на необыкновенного мужчину, который так ее взбудоражил.

И Рафаэла, любопытная, как все женщины, выглянула, чтобы увидеть героя Клары. Приглядевшись к черноглазому коренастому человеку в черной рубашке и джинсах, она побледнела.

— Он и тебя сразил наповал? — насмешливо поинтересовалась Лейла.

— Это мой брат, — прошептала Рафаэла. — Я даже не знала, что его выпустили. Не нужно, чтобы он меня увидел.

— Не увидит, —  успокоила ее Лейла. — Главное, ты успокойся. Неужели тот самый? А ты уверена? Ты же видела его в последний раз подростком.

— Ну и что? Потом я видела его портреты в газетах. Прочитала его историю. И обратилась к Марте за помощью, я просила ее отговорить Сезара давать такие ужасные показания. Тогда-то мы с ней и подружились. Мы обе считали, что Клементину виноват, но убил в состоянии аффекта, из ревности.

—  И что это меняет? – спросила Лейла, накапав Рафаэле успокоительного, видя, насколько она взволнована.

— Многое, —  Рафаэла выпила успокоительное и с признательностью взглянула на Лейлу. – Это не смягчает вину, но уменьшает наказание. Он мог отсидеть не двадцать лет, а пять. Я боюсь, что за эти годы он только озлобился…

—  Поэтому ты откроешь ему объятия с криком «Я твоя сестра!»? – Лейла выжидательно смотрела на Рафаэлу.

— Да нет, что ты. Я люблю его, он был добрым, хорошим мальчиком, но что общего у нас может быть теперь? Хотя, конечно, я хотела бы ему помочь...

— И помоги. Но сама оставайся в стороне. Ведь и он не слишком о тебе волновался. После того как отец выставил тебя из дома, он не пытался узнать, что с тобой случилось, жива ты или умерла. Умоляю тебя, не спеши!

В этот миг в ателье вошел Клементину и, извинившись, забрал одну из коробок. Вскоре заглянула и Клара попрощаться, Клементину закончил работу, и они уезжали.