Крушение

— Ты ко мне в пресс-секретари собираешься? — вяло парировал Сезар. Ему не хотелось снова ввязываться в перебранку с Энрики, не хотелось снова затрачивать нервные клетки (их с избытком забрал вчерашний день). Хотелось просто сидеть на ковре рядом с Тиффани и слушать спокойный голос жены.

Марта нашла с помощью востроглазого Жуниора потерянный абзац и, поправив очки, продолжала:

—  «Я настолько уверен в большом будущем «Тропикал-тауэр шопинга», что все деньги нашей большой семьи вложил в его строительство…

—  Извините, —  теперь Клара прервала чтение, —  я попросила Луизу подавать завтрак... Думаю, все уже готово. А я поднимусь к себе —  что-то голова разболелась...

— Она торопливо поднялась по лестнице.

Сезар опять подметил, что со сводной сестрой жены творится что-то неладное. Удивленно вскинула голову Вилма — Энрики в ответ только развел руками. Марта отложила газету в сторону и последовала за сестрой.

Она пробыла в комнате Клары не долго. Но, спустившись к семье, не сразу сообразила, с чего начать рассказ.

— Мама, не тяни, в чем дело? — Энрики пришлось поторопить ее.

 —  Клара очень напугана, —  с расстановкой сказала Марта и медленно подняла очки с ковра, —  она считает, что Сезар в интервью был слишком, просто непозволительно откровенен. В Сан-Паулу столько разного народа, а мы

на все стороны трубим о своих деньгах. — Марта подняла глаза на мужа. — И я с ней согласна, Сезар.

— Это все? — Сезар удобно устроился в кресле.

— Дальше только эмоции: Клара заплакала, стала целовать портрет малыша и сказала, что страшится снова потерять близких, родных людей. И потом еще она добавила... — Марта замолчала на полуслове, и в комнате воцарилось молчание, которое прервал Энрики:

— А Клара, пожалуй, права. Сдержанность и осторожность нам не помешают...

— «Сдержанность и осторожность нам не помешают»... — пробурчал Сезар. — Я вчера нагляделся на твою сдержанность, — он ткнул пальцем в черный экран телевизора. — Тебе ли говорить об осторожности, Энрики?! Или за один день набрался опыта?

— Ты знаешь, что я прав, но ты никогда этого не признаешь.

— Успокойтесь, пожалуйста. — Сезар встал с кресла и возвышался посреди комнаты, подобно горной вершине. — Да, я сказал, что вложил все деньги в «Тропикал-тауэр шопинг». И денег у нас больше нет! У нас нет денег! Бандиты и иже с ними могут забыть мое имя и адрес.

— А мне нельзя забывать, что я руковожу крупнейшим в городе торговым центром. — С шутливым вздохом Энрики поднялся с дивана и, повернувшись к детям, закричал: — Теперь побежали. Кто последний прибежит, тот слабак. Раз, два, три! Побежали! — И ватага с криком вылетела из комнаты.

Сезар подошел к окну и смотрел, как сын прощается с женой и детьми.

—  Ты знаешь. Марта, Энрики прав, я ненавижу признавать свои ошибки.

Хоть мы и часто спорим с Энрики, тем не менее, я им... горжусь. И Александром тоже — я уверен, он сделает блестящую карьеру. — Толедо повернулся к жене и увидел, что слезы дрожат в ее глазах. — Гильерми?

—  Да, у меня из головы не идет вчерашний день, этот кошмар. Я ненавижу себя за мою трусость, за то, что я опять дала ему денег. – Одна за другой слезу покатились по щекам женщины.

За долгие годы совместной жизни Сезар и Марта научились объясняться без слов. Каждый из них был потрясен появлением сына на открытии Центра, каждый из них знал о чувствах друг друга, но, научившись мужественно терпеть то, что невозможно изменить, они молчали и не терзали друг друга бесполезным перекатыванием слов.

Сезар прижал к себе плачущую жену. Но накопившееся отчаяние требовало выхода, и Сезар дал Марте выговориться.

— Ты знаешь, Клара больше всего боится приятелей Гильерми. Ведь он связан с бандитами... Через них он достает свою отраву. А то, что по вине Гильерми пережила вчера Рафаэла? Господи, не могу представить, что мой сын врывается к моей подруге и требует денег, угрожая оружием! Сезар, значит, у него есть и оружие... Господи за что нам такое наказание?

—  Я и сам часто думаю об этом. Он ведь был у нас самый любимый ребенок. Младшему всегда достается больше любви, ласки, нежности, чем другим. – Сезар взял со столика фотографию красивого черноволосого юноши с выразительными синими глазами, опущенными густыми ресницами. —  Почему он вырос таким, Марта? Почему он променял нас на эту гадость? Где мы сделали ошибку?

—  Я не знаю...

И опять перед Сезаром поплыли картины двадцатилетней давности. Он весь напрягся, словно пытаясь увидеть в неясных сумерках прошлого отблески настоящего. Толедо помрачнел, морщины резко подчеркнули его далеко не молодой возраст. Марта подошла сзади и прижалась к широким плечам мужа в безотчетном желании спрятаться за ними, отгородиться от тягостных проблем. Но душевные силы Сезара были на исходе, он сам нуждался в поддержке.