Крушение

 —  Тебе лучше уйти, Александр, —  произнесла Лейла, и произнесла таким тоном, какого слушается любой. —  Нам бы не хотелось, чтобы ты под горячую руку наговорил такого, о чем потом бы вспоминал с чувством стыда и неловкости.

Александр взглянул на обеих женщин — высокие, изящные, они стояли одна подле другой, спокойно глядя на него. На секунду ему стало неловко, но он тут же вспомнил отчаянные рыдания Сандры и повторил:

— Не трогайте Сандру.

— Мы к ней близко не подойдем, — пообещала Лейла. —  Но из нас троих в самом глупом положении ты, потому что согласился стать слепым орудием.

Александр вышел не прощаясь. Взглянув на часы, он сообразил, что времени до отлета Энрики осталось совсем мало, и заторопился, ему хотелось проститься и дать последние советы, как обращаться с Гильерми. Потом он заедет в клинику и договорится о месте... Какое было бы счастье, если бы Энрики привез Гильерми...

Энрики они проводили вместе с Сезаром и разъехались. Сезар отправился к себе в офис, и первой, кого он там увидел, была Анжела. Она сидела за компьютером бледная, со страдальческой складкой возле губ. В последнее время Сезар стал куда более чувствительным к чужому страданию, потому что страдал сам. И впервые он увидел в Анжеле красивую женщину, которая, вполне возможно, страдала, как и он, от сердечной раны. Ему захотелось ее утешить.

Он подошел, ласково коснулся ее плеча и сказал:

— Прости, если вмешиваюсь не в свое дело, но ты мне очень дорога... Ты бываешь у нас с юности, вы всегда были близки с Энрики, и мне вдруг показалось, что ты любишь его... Мне не хочется, чтобы ты страдала... Могу я тебе чем-то помочь?

— Вы ошиблись, Сезар, — Анжела повернула к нему голову и взглянула снизу вверх, — но мне приятно знать, что я вам дорога и что вы проявляете ко мне участие.

Анжела решилась. Она ввела в компьютер ложные сведения и чувствовала себя как человек, совершивший непоправимое, и поэтому нуждалась в жалости и участии. Сезар проявил их, и она была ему благодарна.

А Сезар все думал о Лусии. Он вспоминал каждую черточку ее лица, каждую складочку платья и понимал, что за один только ее взгляд отдаст всю свою бесцветную, безрадостную жизнь. Что-то в этом роде, хотя может быть, не так остро, чувствовала и Лусия.

— Я тебя обманула, — сказала она Эдмунду, который явился к ней в белоснежной рубашке, веселый и счастливый.

Трудно описать изумление, какое появилось у него на лице.

— И каким же образом? — поинтересовался он.

—  Я обещала тебе разлюбить Сезара Толедо, но у меня не получилось. Я люблю его по-прежнему, хотя мне очень хочется любить тебя, а не его. 

—  Спасибо за правду, Лусия. Именно за это я тебя и люблю. Я потерплю. Нам же некуда торопиться.

Лусия оценила благородство Эдмунду.

—  Ты будешь меня терпеть? – спросила она со слезами на глазах.

—  Я буду тебя любить, — проникновенно ответил он. — И помогу забыть его. Мой отец часто повторял один португальский стишок. Точно я его не помню, но звучал он примерно так: всему свое время, на все свое время, зимой нет листьев на деревьях, а снега на полях — весной. Так что пусть идет время и приносит нам свои плоды. Мы же не будем отменять с тобой свадьбу?

—  Нет, — твердо ответила Лусия.

— Ну, вот и прекрасно! Значит, маленький секрет, который ты мне доверила, мы надежно сохраним, и он будет достоянием только нас двоих.

Лусия вымученно улыбнулась. Ей и самой было несладко сознавать, что столько лет борьбы ни к чему не привели, и она готова идти за Сезаром на край света, если он ее позовет. Правда, он уже звал, а она не пошла, но силы ее иссякали, и вполне мог наступить день, когда она кинется в его объятия, если ему вздумается вновь ее позвать.

— Сколько сеньора Диолинда написала приглашений? — спросила Лусия шутливо, стараясь уйти подальше от пропасти, на краю которой она опять стояла.

— Сбился со счета, — трагическим шепотом сообщил Эдмунду. — Правда, не отправила пока ни одного, за это я ручаюсь.

Действительно, сеньора Диолинда на время отложила свадебные приглашения, поняв, что дети довольно долго еще будут морочить ей голову. Она отложила их в сторонку и позвала Клаудиу. Он должен был отчитаться, как у него идут дела с сеньорой Тейшейра.

—  Мы потихоньку сближаемся, —  сказал Клаудиу. – Вслух я беспрестанно восхищаюсь ее душевными качествами. Она перестала меня дичиться.

—  Куй железо, пока горячо, —  тут же вдохновилась сеньора Диолинда. – Ты назначил ей свидание?

— Назначил, — кивнул Клаудиу.

— Так постарайся выведать у сеньоры Тейшейра как можно больше. Мы должны разгадать тайну пропавшей наследницы, иначе нам несдобровать.

Клаудиу уже не спрашивал, какое они имеют отношение к этим тайнам и почему они так кровно их касаются. Ему было приятно выйти из дома, пройтись по городу, посидеть в кафе. Он уже перезнакомился со всеми девицами-хохотушками и мог немного отдохнуть в уголке, сидя за уютным столиком и дожидаясь сеньору Сариту.