Крушение империи

Начало апреля вышло суетным. И хотя вся та мутотень, которая в СССР сопровождает любого выезжающего за рубеж, для меня лично прошла в намного более облегчённом варианте, но всё равно нервы мне потрепали сильно. Так, что когда меня, на инструктаже, снова начали пугать карами даже за мысли о том, чтобы остаться за границей, я психанул и швырнул инструктирующему в лицо свой паспорт с криками:

- А я туда и не рвусь! Сами заставляете!- ну честное слово – достали уже…

Париж встретил меня с «командой поддержки», в которую входили тренер, массажист и парочка сопровождающих от Госкомспорта и понятно какой организации, пасмурным небом и противным моросящим дождём. Мы прилетели в пятницу, четвёртого, а сам марафон был запланирован на воскресенье, шестого. Так что у меня был один день на подготовку и акклиматизацию. Который, естественно, я потратил на то, чтобы погулять по Парижу.

В этом городе я, в оставленном будущем, был несколько раз. Первый раз всей семьёй – с любимой и детьми, а остальные только вдвоём с Алёнкой. Нам он нравился, но в то же время отношения «Ах, Париж!» или «Увидеть Париж и умереть!» не было от слова совсем. Красивый и приятный европейский город. Немножко грязноватый – но где ж их чистые нынче в Европе отыщешь-то? Ну, среди крупных… Нам вообще в Европе больше нравились не столицы и крупные города, а маленькие, ухоженные городки. Лучше всего немецкие, в долине Мозеля – Эдигер, Кохем, Энкирх и тому подобные, или австрийские типа Ибс-ан-дер-Донау и Мелька. Нет, в Париже, конечно, есть свой шарм, но жить здесь я бы точно не хотел…

Денег на этот раз мне снова поменяли не слишком много, но на десяток флаконов французских духов мне хватило. Один, самый крутой – Алёнке, три – мамам и бабусе, а остальные, подешевле, в универ. Старосте, секретарю декана и ещё нескольким людям, к которым, даст бог, мне не нужно будет обращаться через год с небольшим, когда моя любимая будет поступать на наш факультет. Но зато если нужно – у них будет повод отнестись к моей просьбе повнимательнее… С теми же целями я прикупил и несколько упаковок мужских носков. И это, кстати, вызвало явственное облегчение на лице моих сопровождающих. Ибо человек, тратящий валюту на покупку шмотья и парфюмерии в объёмах, заметно превышающих текущую необходимость, скорее всего действительно не собирается оставаться за границей.

Стартовали мы рано, в восемь утра. Для апрельского Парижа погода была ещё довольно прохладной. Даже ледок на лужах под ногами похрустывал.

Я сразу, со старта, взял хороший темп. Дело в том, что марафон – дистанция необычная. Резервов человеческого организма, как правило, хватает всего лишь где-то на тридцать с небольшим километров бега, после чего начинается то, что называется «стена». То есть даже тренированный организм просто отказывается бежать, поэтому его приходиться принуждать к этому насильно. У меня, с моей «энергией» запас прочности был заметно большим. Именно поэтому я, со своей не слишком высокой скоростью бега, не позволявшей мне, не смотря на всю мою нынешнюю спортивную историю, на любых экзаменах, зачётах и соревнованиях, «выбегать» из первого разряда… ну, или, максимум, КМС, именно на марафонских дистанциях показывал отличный результат. То есть я мог бежать, пусть и не очень быстро, зато взятый темп держал довольно долго.

Где-то через полчаса я снова впал в то самое подобие транса, которое помогло мне выиграть Кошицкий марафон, так что, по всем прикидкам и здесь должен был показать неплохой результат. Вряд ли выиграть, конечно, но выступить вполне достойно. И, судя по всему, был очень близок к этому… Но, как говориться, человек предполагает, а бог располагает. Вследствие чего буквально за километр до финиша мне под ноги внезапно выскочила какая-то собачонка, с налёта тяпнушая меня за голень. Отчего я кувырком полетел на асфальт!

- А-а-агх…- я с трудом поднялся на ноги, рассматривая стёсанную коленку. И тут ко мне из толпы подскочила какая-то юная мадмуазель и затараторила:

- Mon Dieu, Monsieur! Je suis juste désespéré! Je suis vraiment désolé! Lucy est généralement si calme…[3]

Я шумно выдохнул, махнул рукой и попытался сделать шаг. Однако, ногу прострелило болью, и я чуть снова не завалился. Мадмуазель испуганно замолчала, но затем упрямо стиснула губы и ловко подставила плечико, помогая мне остаться на ногах. Я сделал несколько вдохов, покосился на парочку спортсменов, устало пробегающих мимо меня и, стиснув зубы, попробовал сделать ещё один шаг. Ногу снова прострелило болью, но уже как-то легче. Похоже, я начал к ней претерпеваться… И тут перед моим носом возник какой-то тип с микрофоном, позади которого маячила камера. А ещё несколько набегали чуть дальше.

- Monsieur, quelques questions…[4]

Я ещё больше стиснул зубы и, мотнув головой, сделал следующий шаг. Потом ещё. Худенькая француженка мужественно поддерживала мою немаленькую тушу.