Крушение империи (СИ)

В прошлой жизни он вышел на пенсию в восьмидесятом. К тому моменту у него уже развилась болезнь, более того, в восемьдесят первом меня даже отпустили из училища к нему в краткосрочный отпуск, чтобы навестить его в госпитале, в котором он лежал после сложной операции… Так что к восемьдесят третьему они с бабусей уже окончательно обосновались в деревенском доме, приезжая в город только проплатить коммуналку в сберкассе и помыться в ванной. Но в этой реальности дед, то ли благодаря моему массажу, который я регулярно делал ему почти три года, то ли из-за того, что нам с Аленкой все-таки удалось «подсадить» его на оздоровляющее ушу, пока чувствовал себя вполне нормально. И потому все еще работал. Вследствие чего, скорее всего, они с бабусей сейчас обретались в городе, в своей квартире. Тем более, что Аленка вчера, после нашего разговора, должна была сообщить им, что я приеду именно сегодня.

Позвонив в звонок, я замер. Здесь/нет? Дверь щелкнула. Я сделал шаг вперед и резко вскинул руку к обрезу голубого берета.

— Товарищ полковник, старшина Мраков, представляюсь по случаю прибытия со службы в Воздушно-десантных войсках Советской армии Вооруженных сил СССР…

Дед уставился на меня тяжелым взглядом. Именно туда — то есть на орден Ленина и Золотую звезду, а потом медленно поднял взгляд мне в глаза.

— Это что? Дембельские висюльки?

— Никак нет, товарищ полковник, заслуженная награда. Прямо из Кремля прибыл, с вручения.

Дед всхлипнул и, шагнув вперед, стиснул меня в объятиях. А я в этот момент простил все. И всем. Ну вот совсем всем. Кто бы там ни был, и чтобы он не делал… В прошлой жизни дед до своей смерти успел застать только присвоение мне звания подполковника и выход моих первых книжек. Полковника я получил уже после его смерти. Как и выход в ряды «топов» среди фантастов… То есть я успел ему показать, что кое-чего стою, но до самого моего пика он, увы, не дожил. Эх, как же нам на самом деле нужно признание тех, кто нас вырастил, любил, вложил всю свою душу! И как же классно иметь возможность предъявить им свой успех!

Потом был шумный и буйный вечер, на мне висли сестренка и примчавшаяся Аленка. Батя восторженно гоготал и хлопал меня по плечу, мама и бабуся подкладывали в тарелку лучшие куски. А мне просто было хорошо…

Я выплыл из воспоминаний и вышел в коридор, где меня ждали все тот же знакомый «маклер» и пожилая благообразная дама, являющаяся, так сказать, представителем владельца.

— Значит по срок пять за месяц? — уточнил я. Дама тут же энергично закивала.

— А если я расплачусь сразу за два с половиной года — можно будет округлить до сорока?

Дама вздрогнула и, округлив рот, уставилась на меня. Она-то собиралась сдать квартиру матери молодым, нищим студентам, а тут такое заявление…

— Мм-м-м, можно, — осторожно кивнула она, тут же начав бросать настороженные взгляды то на меня, то на стоящего рядом с ней «маклера». Это ж какие деньжищи-то… Кто его знает, что у этих типов подозрительной наружности на уме? А ну как сначала дадут, а потом как набросятся и ограбят!

— Хорошо, тогда пойдемте на кухню.

— Зачем?

— Ну вы же должны пересчитать деньги и написать расписку…

— Какую расписку? — дама чуть ли не взвизгнула. — Я ничего писать не буду!

— В смысле? — удивился я. — То есть вы считаете, что я вот так отдам вам тысячу двести рублей и просто буду надеяться, что все будет нормально? Без каких бы то ни было подтверждающих факт передачи денег документов?

— Я ничего писать не буду! — дама гордо вздернула голову. Я перевел недоуменный взгляд на «маклера». Тот досадливо сморщился.

— Э-э-э… Роман, дай нам пару минут.

Я молча кивнул и вернулся в комнату. Аленка сидела на широченном подоконнике, забравшись на него с ногами, и смотрела на улицу. Я присел рядом и обнял ее. На улице шел мокрый снег. Ну так ноябрь уже. Увы, заняться съемом квартиры я смог только пару недель назад. Конец лета был у меня полностью занят беготней по инстанциям в связи с восстановлением в универе, а также еще большей беготней по поводу моей новой книги. Про Афган. Ну той, которую я дописывал в последние два месяца в ППД. Причем, заинтересованность в ней проявил «Воениздат». Я, поначалу, побаивался, что они просто хотят посмотреть рукопись на предмет того, как бы я там не написал чего-то в духе того, что я ляпнул в Кремле Огаркову, а на самом деле ничего публиковать не собираются. Но, даже если такие мысли и были, я имею ввиду насчет посмотреть — они оказалось для «Воениздата» не единственным желанием. И мою книгу к печати они приняли. Причем, заплатили за нее вполне прилично. Не по верхней планке, конечно, но не меньше, чем я получал в «Лениздате». Выйти она должна была в декабре… А весь сентябрь и октябрь, кроме учебы, был занят еще и, так сказать, общественной работой. Да я даже на лекциях и семинарах появлялся реже, чем выступал перед какой-нибудь аудиторией — студенческой ли, школьной, творческой или заводской. Пообщаться с новоиспеченным Героем Советского союза, «воспитанным в парторганизации Ленинграда» хотели все! У меня даже язык заболел от непрерывных выступлений…