Крушение империи (СИ)

Поскольку нашей доче уже исполнилось полтора года — Аленке пришлось искать работу, а нам — место в яслях. Увы, частично оплачиваемый отпуск здесь и сейчас предоставлялся только до года. А потом разрешалось взять еще полгода за свой счет. После чего — пожалте на работу, иначе вас привлекут за тунеядство. Впрочем, особенных проблем нам это не принесло. Благодаря еще одной нашей Палангской знакомой — Маргарите Львовне, которой Аленка позвонила буквально через неделю после того, как мы обустроились в нашей съемной квартире, расположенной в Рюмином переулке, эти вопросы так же решились довольно быстро. У нее оказался целый сонм разных знакомых, благодаря которым мы в течение двух недель получили место в детском саду, а в декабре Аленка вышла на работу учительницей английского языка в четыреста девяносто седьмую школу, до которой от квартиры было всего пять минут спокойной ходьбы. Мне же до здания министерства морского флота, располагавшегося на углу проспекта Маркса и улицы Жданова идти было чуть подольше — с полчаса. Ровно столько же, сколько если бы я поехал на метро. Впрочем, на работу я чаще всего бегал…

— Ну как, головка не бо-бо? — поинтересовалась моя любовь, когда я вышел из ванной. Я скорчил страдающую рожу, хотя чувствовал себя вполне нормально. Эх, как же хорошо быть молодым! Жена рассмеялась. — Иди, я тебе уже омлет положила.

Я гордо проследовал на кухню. А что — мой коварный план полностью удался. Мужики — советую: ни одна женщина не способна сердиться на мужчину после хорошего секса!

— Вы все там так наклюкались?

— М-м-м… да нет. Так — только мы с Козей… ну и Зема. Бурбаш с парнями позже подошел. Ну кто смог.

Ну да — у нас был, так сказать, вечер встречи. Не то чтобы выпускников, скорее соратников по колочению газетных подшивок. Аленка не пошла, хотя собиралась поскольку прекрасно знала всех, с кем я вчера пил. Ради этого мы даже дочу вчера отправили к Маргарите Львовне с ночевкой. Но парни предложили посидеть «чисто мужской компанией», и она осталась дома…

— Хорошо хоть посидели?

— Да нормально. Сначала все были немного скованные, но после третьей рюмки расслабились. Кстати, Пыря стал военным. Прапорщик.

— Вот как? Складом заведует? — она за то время, что провела в Ташкентском госпитале немного врубилась в военные реалии… Я задумался.

— Да, похоже, нет… скорее в каких-то серьезных войсках служит. Поджарый такой и повадки у него этакие… ну-у-у… — я махнул рукой, забыв, что в руках кружка и чуть не разлив чай. — Да и проговорился немного.

— Расхвастался?

— Да нет, не хвастал. Просто обмолвился что каждый год с парашютом прыгает. Норматив типа у них…

— А остальные?

— Бурбаш биофак МГУ окончил. Сейчас диссертацию пишет, — несколько удивленно произнес я. — Вот никогда бы не подумал, что он в науку пойдет… Зема — бухгалтер. Козя — моряк. Рыбак. Но копит на собственную яхту.

— Оу, богатый жених! Не то что некоторые, — ехидно сморщилась жена. Я замер, любуясь, после чего не выдержал и чмокнул ее в нос. А затем поинтересовался:

— У тебя в пятницу сколько уроков?

— В пятницу? Вроде бы три. Надо глянуть. А что?

— Да нам тут в министерстве билеты на балет втюхивают в Большой театр, вот, думаю, не взять ли? Бают — чуть ли ни Плисецкая танцует.

Аленка с усмешкой посмотрела на меня.

— Если бы Плисецкая танцевала — хрен бы вам кто такие билеты «втюхивал».

— Ну да, тут ты, скорее всего, права, — согласился я, уплетая омлет. — Но ты так и не сказала — будем приобщаться к высокому искусству или как?

— А дочку куда денем?

— Так Маргарита Львовна посидит. Позвони ей — уточни, сможет ли?

Жена рассмеялась.

— Да она бегом прибежит — если только намекнуть, — а потом погрустнела. — Жалко ее. Из нее такая бы хорошая бабушка получилась, а она одна…

Да уж, это действительно было печально. Всех троих детей Маргарита Львовна потеряла на войне. Дочь умерла в Ленинграде, во время блокады, старший сын погиб на фронте, а младшего, школьника, убило во время одного из налетов. Он дежурил на крыше — тушил и сбрасывал немецкие «зажигалки». Там ему и прилетело осколком выбитого разорвавшейся неподалеку «фугаской» стекла. Так-то ранение вроде как было не смертельным — только руку порезало, но пока закончился налет и это обнаружили — мальчик просто истек кровью. Муж вернулся с войны весь израненный и за три года просто угас. А больше она замуж не вышла. Почему — не рассказывала. Впрочем, может просто потому, что в ее военном поколении на одного мужика приходилось по восемь-девять женщин… Так что всю свою нерастраченную энергию и любовь она отдавала другим. В первую очередь детям.

— Значит — беру!

Проводив жену до школы, я выскочил на Котельническую набережную и перешел на бег, двинувшись в сторону министерства. Оно располагалось на углу проспекта Маркса и улицы Жданова, которой уже скоро вернут ее старое название — Рождественка. А соседняя улица была той самой Неглинной. Помните же стихи, все же в школе учили:

Мы гуляли по Неглинной,

Заходили на бульвар,

Мы купили синий-синий,