Крушение лабиринта

Явилось и еще что-то новое. И Тессий даже и не сразу понимает, что именно. Так он ошеломлен созерцанием череды чудес, их как бы нескончаемой кавалькадой, несущейся перед взором… А ведь уже наверное несколько минут как повсюду звенит вода! И тело ощущает влагу и холод ливня! Однако более сильные впечатления даже не позволяли этому проложить дорогу в сознание…

Танцуют струи вразброд, и ударяются они дробно, гулко в крепкие упругие листья. И долетает сквозь этот звук до Тессия звонкий смех летучего бога. Он оборачивается, завороженный этой задорной радостью, и тогда видит: вкруг Селия трепещет ореол радужного сияния!

– Вызови тепло, Тессий! – кричит ему друг сквозь дождь. – Иначе ты до костей продрогнешь!

И Тессий вспоминает прием, что пробуждает соответствующую игру Силы. Он совершает глубокий вдох, замирает и фокусирует внутренний взор на солнечное сплетение. И выдыхает – и около его тела вспыхивает переливчатый свет!

Благословенный жар омывает члены…

Объятие тепла крепнет, и беспричинное играющее блаженство – радость, будто от выпитого вина – расходится волнами по всему телу. И высыхают влажные волосы. И даже выступают росинки пота на его лбу, как если бы стоял Тессий около раскаленной печи… И вот уже ему вновь охота почувствовать прикосновенья дождя, рассеиваемые сейчас радужным щитом, ласку ветра!

Тогда мерцающее марево лопается беззвучно, словно мыльный пузырь. И Тессий бежит куда-то, не разбирая дороги вовсе, кричит нечленораздельное и смеется… И ветер беспорядочно швыряет навстречу пригоршнями прохладный дождь, и хлещут влажные листья виноградной лозы, блестящие… А черное разреживается над головой все больше – и видны звезды.

Белый лоскут материи задевает щеку. Это обгоняет своего друга, устремляясь вперед по воздуху, Селий, летучий бог. И Тессий сам едва только не летит, так это кажется ему в те мгновения. Его ступни поминутно оскальзываются на размокшей земле – и все-таки он не падает.

Нестройные и громкие крики, смех – несутся со всех сторон. Боги опьянены жаром радужного огня, вызываемого их Силой. А более того кружит голову колдовской воздух, разреженный и звенящий, оставленный по себе распавшимся звездопадом огневых сфер храма гроз.

И переливчатые сияния вспыхивают и гаснут, перемещаясь, по всей долине. Они как будто перекликаются…

Тессий внезапно чувствует: его бегущие ноги… уже не достигают земли! Это развеселившийся Селий подхватил друга со спины под мышки и влечет в небо. И медленно уходит вниз таинственный полумрак виноградных дебрей. А туча вовсе уже развеялась и – в особом, в покойно-нежном синем сиянии лунной ночи лежит, серебряная, река…

– Куда ты меня возносишь, неугомонный?

– Вперед и вверх – к Сердцу Праздника! Желаешь ли поклониться царице этой великолепной ночи? Немногим лишь из богов известно ее возвышенное убежище… а достигнуть – возможно, это сумеем и вовсе только вот мы с тобой!

Высокий скальный уступ укутан вьющимися растениями. И масса их напоминают черную тучу, которая растворилась, недавно, без всякого следа в небе. И даже такое чувство, что будто эта туча не расточилась, а сделалась неподвижною и легла, широкими неровными лентами, по скальным изломам. Лишь некоторые грани почти что отвесной кручи свободны от этой буйной растительности и брошены на них, яркие, лунные лоскуты.

Летучий бог и несомый им приближаются к узкой и расположенной высоко террасе. Отблескивает иногда слабо луч на проплывающих под Тессием влажных листьях… И наконец, Селий, найдя удобное место, опускает на каменный карниз друга. Он разнимает объятия свои бережно, и тем не менее Тессий все же оскальзывается на мокром камне, едва не падая в бездну – подвох внезапно возвращенного веса, переставшей поддержки.

Упругие извитые ветви стелятся по-над камнем… Несколько шагов по карнизу, поворот за выступающий хмурый каменный лоб – и открывается взору арка, светящаяся переменчивым алым. Друзья поднимаются к ней по широкой угрюмой трещине в почти отвесной скале, цепляясь за узловатые влажные корневища… Сплошная масса низкорослых растений расходится, наконец, и вот – паломники оказываются вблизи сияющего отверстия. Теперь они могут видеть, что происходит в этом уединенном и расположенном так высоко жилище.

Там жаркий золотистый огонь танцует, потрескивая, на углях. И наклоняется к огню женщина, и волосы ее пронизывают лучи, образуя нимб. Она раскачивается слегка и она, кажется, что-то шепчет. А может быть напевает…

Искусственное озерцо для утренних омовений дрожит перед входом в грот. И с легким звоном бежит из него ручей. Он полностью сокрыл под собою желоб – не удивительно, ведь маленький бассейн питает сейчас не только горный родник, его переполняет вода отшумевшего вот только что ливня. И на поверхности озерца дробится отблеск огня и отражается белый плащ, одеяние богини, словно бы в морской воде – белый парус.

Летучий бог заговорщически мигает Тессию.