Крушение лабиринта

Становится опять слышно, как снаружи журчит родник, хотя он уже вошел в привычные берега. Летучий бог улыбается, но глаза его остаются серьезными и печальными.

– Тогда бессмысленно откладывать неизбежное, потому что такое только лишь истощает Силу. Наверное, твое время уже пришло, Тессий. Отправься в Лабиринт и возьми призывающее тебя Искусство. Оно не принадлежит к числу особенно изощренных и тебе не придется, поэтому, долго странствовать во Глубинах.

– Рад бы, – откликается Тессий, сделав глоток вина. – Но почему-то я… все еще не могу почувствовать этот зов, о котором ты говорил когда-то. Необоримый и властный голос, указывающий путь во Глубины… Ведь чтоб отправиться в Странствие, мало понимать лишь умом, что Странствие – то единственное, ради чего только и живет бог. Нет, нам необходимо созреть… настолько, чтобы это знание проросло и в сердце! И вот я часто думал о том, почему же со мной все этого не случается, и мне становилось горько. Я начал подозревать, что не достает мне последовательности, твердости духа и способности концентрироваться. И я стремился укрепить в себе эти качества, зачем и принял обет немого, нес эту службу. Полгода таскал копье. Как неодушевленный механизм исполнял приказы, начертываемые знаками. Сто восемьдесят три дня не произнес и не слышал ни одного обращенного ко мне слова! Я намолчался, кажется, на целую вечность! Помню, я считал дни, оставшиеся до разрешенья клятвы. Но вот, когда истек срок обета… странно: я полюбил молчание. Сколь многое создается им! Оно есть пища богов: своеобычные Искусства пришли ко мне, как будто сами собой, с этой пищей.

– Но Тайные Пространства закрыты от меня, как и прежде, – произносит затем, немного помолчав, Тессий. – И я не знаю, что и поделать с этим! Словно какая-то стена между мною и требующимся для исполнения клятвы моей Искусством!

– Случается и такое с вышними, – говорит Селий, чуть пошевеливая обгорелой палочкой угли погасающего костра. – И разные поверия существуют среди богов о том, почему такое возможно. Случается, говорят, что души умерших становятся меж искателем и его Искусством. Не ясно, что заставляет их это делать, но трудно и отрицать вообще вероятность этого. В пространстве Тайны ведь нет различенья на жизнь и смерть, и мертвые столь же властны, как и живые.

– Бывает еще иное, – говорит Айра, наполнив опустевшие чаши, – стремящийся к Искусству желает, на самом деле, не то Искусство, которое он думает, что желает. И вот, разногласие между умом и сердцем не позволяет искателю слышать зов. По крайней мере, такое может затруднить весьма слышание… Мы говорили только что о судьбе, вышние… но есть и еще одно, думаю, в чем люди и мы похожи. Глубины наших желаний нам не известны! Ведь иногда мы и от себя самих таим подлинные свои чаяния. Но Тайные Пространства не знают грани между тайным и явным… и много глубже, чем сами мы умеем углубиться в душу свою, проникает в нас Лабиринт!

Часть шестая КОСА ЛУЧИСТОГО ВЕТРА

Камни, округлые и широкие, выступают из мелких волн. Почти у каждого из них плоская поверхность, и некоторые величиной со столешницу, а иные – размером с небольшой островок. И расположены эти камни в основном так, что можно перепрыгнуть легко с одного на другой из них, а то и перешагнуть.

Массив их убегает очень далеко в море, напоминая циклопическую мостовую дорогу. И тело этой косы, все светло-серое с одинокими белесыми вкрапливаниями, сквозит водой.

А по воде перемигивается солнце, задорное и капризное. Его сияющий венец низок, но он, однако, не закатного еще цвета. Особенное это место и особенный час: здесь можно видеть одновременно много богов, хотя это не ночь и не танцы Круга.

Они плескаются в равномерно дышащих прямых волнах. Играют с проплывающими дельфинами, чьи тела, неуловимые и плавно-стремительные, рождаются из воды внезапно то здесь, то там.

Но некоторые из богов недвижимы и безучастны полностью ко всему вокруг. Они раскинулись и застыли, как изваяния, на ровных уютных площадках маленьких островков сквозящей солнцем косы.

Нежаркие косые лучи целуют расслабленные тела. Безвольные, как будто бы отпущенные душой на отдых… (Как будто бы?) И белая печать масок лежит на лицах.

– Коса Лучистого Ветра.

Тессий произносит название, выбравшись из воды. Присаживается около Селия, полулежащего в теплой каменной выемке, жмурящегося благодушно. И Тессий продолжает:

– Я помню, ты говорил: она не сама собой поднялась из моря, эта коса. Ее воздвиг в незапамятные времена Мелний – могучий бог, чье основное Искусство было повелевать камню.

– Так слышал я от богов, – отвечает Селий. Не поворачиваясь и не открывая глаз.

– И Мелний сочинил эту косу, задумав ее как место, где так удобно чередовать игры тела и движения духа. Соразмерять их различным образом, подбирая гармонию и контрасты. Нащупывая неповторимое ускользающее внутреннее состояние… основу духовных странствий. Так, Селий?