Крушение лабиринта

Потерян ли ты для меня теперь навсегда, благословенный мой Остров солнечный? Лучшее, что только есть в бытии миров! Где ты?… Где-то неизмеримо высоко или же в недосягаемых безднах? По правую ты или по левую от меня руку?… Или – в таких пространствах, которые не соотносимы с этим столпотворением движущихся громад вообще никак?

Все спутало это безостановочное завораживающее кружение… Неужели мне ничто не поможет?! Я схвачен и унесен бескрайним водоворотом, как дерево без корней…

Ты, белая сияющая чаша совершенного дня!… Ты, красный огневой Круг ночи!… Вы держите мое сердце. И – вы вернете меня себе, если только я буду честен в сердце своем!

Если, наконец, я стану с самим собою предельно честен.

Ведь корни мои – не в том, что я поклялся совершить месть. Не в жажде обрести для нее оружие, как будто бы неизбывной.

Она не та, моя жажда… Чего же я ищу здесь? Чего я желаю вправду – неизлечимо, горячечно… от самого себя прячась??

Вдруг словно черная молния вспыхивает перед глазами Тессия. В единое мгновенье одевает все тьма, словно он ослеп.

Здесь это верная смерть.

Но Тессий отмечает это с какой-то тихой, остановленной отрешенностью.

Непроницаемая темнота стоит – и замер без движения Тессий, который все превзошел и на все согласен. Боится ли сейчас верной смерти? Нет. Потому что знает: все, жизнь и смерть – все совершается по сокровенному твоему желанию. И власти сокровенного своего желания избежать – ты все равно не можешь.

В глубокой непроницаемой тьме начинает проступать, медленно, оранжевого свеченья прямая нить.

Вся сразу, медленно разгораясь – прямая и бесконечная.

Сначала представляет она собой череду огневых несильных пульсаций, прошивших мрак. Затем дыхание световых узлов сливается воедино и вот уже она – луч, непеременчивый, сильного и постоянного света. И – не рассеивающийся. И луч подобен бесконечной длины сияющему копью.

Тьма, которая обрушилась так внезапно, начинает постепенно редеть. Вновь делается видим уходящий вперед карниз… и проступают по сторонам его стены: перемещающаяся и неподвижная. И наконец мрак полностью расточается.

Но не исчез луч, в нем рожденный. Он только делается теперь, вроде бы, немного более узким, словно дополнительно фокусируясь. И этот луч – как замечает с удивлением Тессий – исходит от его собственной груди. В точности от места, где сердце.

Противоположный конец луча упирается в движущуюся стену высоко над головой Тессия, скользит по ее поверхности.

Он проникает и дальше. Он достигает много, неизмеримо дальше!

Я знаю – я очень хорошо это знаю – куда идет этот луч!

Оранжевая спица есть указующий перст, путеводный знак.

И она подобна… подобна спице, которая в колесе (в колесе Судьбы): она кружится – и тем не менее постоянно направлена в Средоточие!

И силы возвращаются к богу. Потому что он понимает, что ему теперь ясно указан путь. И ясно, и постоянно.

И вот, он делается неутомим в исполнении своего пути.

И словно бы ему это танец…

Ныряет в проносящиеся мимо на большой скорости отверстия стен.

Взбирается, то нисходит, стремительно, по едким ступеням сквозных колодцев.

И балансирует над разверзающимися вдруг безднами, во чреве которых кружатся, шестернями, бесчисленные колеса.

Легко. Потому что огненная стрела, живая, указывает ему непрестанно ясное направленье его пути. Она воспринимается… чем? Глазами – или каким-то новым, иным, особенным открывшимся у него зрением. И Тессий пребывает как будто бы в полузабытьи – Тессий, идущий путем луча. Смеется, с невероятной легкостью ускользая от очередного летящего на него выступа.

Ведь он теперь не один. Он ведь…

ВОДОВОРОТ

Море, не имеющее границ… Оно совершенно пусто; лишь одинокая скала возвышается посреди него. И эта скала напоминает развалины затонувшей крепости.