Крушение «Мэри Диар»

— Я не знаю, — ответил Хэл. — Это кажется непостижимым. Все, что я хочу сказать, так это то, что я ясно видел, хотя и на короткое мгновение, внутреннюю часть мостика и там никого не было.

На какой-то момент воцарилось молчание. Мы были потрясены. Предположить, что большое судно идет через усеянное скалами море у самых берегов Франции, да еще без рулевого… Это абсурд.

Молчание прервал деловой голос Майка:

— А куда девались кружки с супом? — Щелкнул выключатель прожектора, и в его луче мы сразу увидели кружки, лежащие в луже воды, на палубе кокпита.

— Пойду-ка я лучше сотворю какое-нибудь варево.

А затем, обращаясь к полураздетому Хэлу, Майк спросил:

— А как вы, полковник? Вам бы хотелось супу, не правда ли?

Хэл утвердительно кивнул:

— Я никогда не отказываюсь от супа.

Он посмотрел вслед спускающемуся в кубрик Майку, а затем обернулся ко мне.

— Я допускаю, что мы пережили неприятный момент, — сказал он. — Но как могло случиться, что мы оказались под самым форштевнем?

Я объяснил, что пароход находился от нас с подветренной стороны и мы не слышали шума его винтов.

— Первое, что мы увидели, — это зеленые навигационные огни правого борта, надвигавшиеся на нас из тумана.

— А сигнальная сирена?

— Не знаю. Но мы ее не слышали.

— Странно. — Какое-то время он стоял неподвижно, и его высокая фигура четко вырисовывалась на фоне бортового огня. Затем он сел рядом со мной на комингс у входа в кубрик.

— Ты не обратил внимания на барометр, пока был на вахте?

— Нет, — сказал я, — а что?

— Падает. Падает понемножку с тех самых пор, как я спустился в трюм. — Он сделал паузу, а затем произнес: — Этот шторм скоро нас накроет.

Я не ответил, а он тем временем вынул из кармана свою трубку и стал ее посасывать, о чем-то размышляя.

— Скажу честно, Джон, не нравится мне все это. — Спокойствие, с каким была произнесена эта фраза, придало ей особую силу. — Если прогноз окажется правильным и ветер будет северо-западным, тогда мы окажемся у подветренного берега. А ты знаешь, что я не люблю штормов и не люблю подветренных берегов, особенно когда это острова Ла-Манша.

— Ты всегда говорил мне, что предпочитаешь машинам паруса…

Его голубые глаза, блестевшие в свете нактоуза, не отрываясь смотрели на меня.

— Я только хотел сказать, — произнес он мягко, — что если бы мы установили двигатель, то сейчас уже пересекли бы пролив наполовину и ситуация была бы совсем другой.

— Сейчас уже поздно возвращаться.

Воцарилось неловкое молчание. Потом Хэл снова вынул изо рта свою трубку.

— Мне хотелось бы дойти до дома, — сказал он спокойно. — Но такелаж у нас ненадежный, канаты старые, да и паруса…

— Многие яхты пересекают Ла-Манш в худшем состоянии, чем «Морская ведьма».

— Только не в марте и не под угрозой штормов. Да еще без двигателя. — Он встал и прошел вперед к мачте, потом нагнулся, рассматривая что-то. Послышался треск дерева, и он бросил к моим ногам кусок фальшборта. — Это волна поработала. — Он снова присел рядом со мной. — Все это не здорово, Джон. Корпус может оказаться прогнившим после двух лет лежания на берегу во французской грязи.

— Корпус в порядке, — ответил я. Спокойствие снова вернулось. — Нужно заменить пару досок да покрасить. Вот и все. Я прощупал ножом всю обшивку яхты, прежде чем купил. Дерево абсолютно здоровое.

— А как насчет креплений? — Его правая бровь слегка приподнялась. — Только эксперт может сказать, что они…

— Я же сказал, что осмотрел ее…

— Да, но это вряд ли нам поможет сейчас. Если вдруг разразится шторм… Я моряк осторожный, — добавил он, — люблю море, но это не женщина, с которой можно допускать вольности.

— Я не могу позволить себе быть осторожным, — возразил я. — Тем более сейчас.

— Тогда я порекомендовал бы тебе взять курс на остров Гернсей. Возможно, мы опередим шквал и успеем скрыться в Питер-Порте.

Да, он прав… Я провел ладонью по глазам. Теперь я знал, куда он клонит. Я ощущал страшную усталость, да и этот случай с «Мэри Диар» сделал свое дело. До сих пор мне было невдомек, каким образом пароход вышел прямо на нас.

— Если ты разобьешь яхту, я не буду участвовать в вашей спасательной компании, — как бы издалека снова услышал я голос Хэла. — Да и бесполезно — нас слишком мало.

Ну что же, это правильное замечание. Нас только трое. Четвертый член команды, Айан Берд, страдал морской болезнью с тех самых пор, как мы вышли из Морле. А для троих яхта — слишком большое судно — сорок тонн.

— Хорошо, — сказал я, — мы пойдем на Гернсей.

Хэл кивнул с таким видом, будто знал все наперед.

— Тогда бери курс северо-восток шестьдесят пять градусов.

Я повернул штурвал право руля и отметил новый курс на шкале компаса.

— Надеюсь, расстояние ты уже вычислил?

— Пятьдесят четыре мили. При этой скорости, — добавил он, — мы засветло будем у цели.

Мы замолчали. Мне было слышно, как он посасывал свою трубку, но я не отрывал взгляда от компаса и потому не видел его. Потом Хэл пошел к рубке, и сквозь тьму до меня донеслось его «спокойной ночи!».