Крушение надежд

Павел и Нюша замечали, что Мария все чаще держится за грудь у сердца. Она постоянно с нетерпением ждала звонка от Лили. А Лиля звонила редко, ей неудобно было тратить на переговоры деньги Вольфганга. Она уверяла, что скоро приедет, но не знала когда. Мария каждый день суетилась и подготавливала комнату для Лили и внука. Нюша тревожно на нее поглядывала:

— Ты, касаточка, ляжь, ляжь, я, чать, и сама управлюсь. А ты прими свои капли и ляжь.

— Спасибо, Нюша. Что-то мне действительно плохо становится, сердце в груди как будто замирает и бултыхается. Хоть бы до Лилечкиного приезда дожить.

— Ну вот еще! Вестимо, доживешь, касаточка, да еще на внука порадуешься.

— Да, хоть бы еще раз увидеть их… — Мария говорила слабым голосом.

За ночь силы понемногу восстанавливались, и рано утром она уезжала на работу. Павел уходил позже, провожая ее, с тревогой спрашивал:

— Сегодня как? Не надо ехать в Боткинскую?

Она скрывала от него правду и всегда отвечала одно и то же:

— Сегодня мне лучше, не беспокойся.

А он беспокоился, и Нюша говорила ему:

— Павел Борисыч, надо бы Машеньку-то в больницу положить, на сердце больно жалится.

— Да, Нюша, я говорил ей, но она так ждет Лилю с Лешкой и не хочет ложиться, говорит: после их приезда.

— То-то вот то-то и есть, что до их приезда бы надоть — силы подправить.

— Вы правы, но она такая упрямая, говорит, что сама лучше меня все знает.

* * *

Наконец получили от Лили телеграмму, что она прилетает через два дня. Мария пришла в сильное возбуждение и все время думала только о встрече. В конце рабочего дня она вдруг почувствовала резкую слабость, сердце стало биться быстро-быстро с небывалой скоростью, его биение передавалось частыми ударами по всей груди, сотрясалось все тело. Мария попыталась сосчитать пульс, но это было невозможно, он оказался слишком частым. Приняла лекарство, которое носила с собой, не стала ждать, пока оно подействует, вышла на улицу и увидела свободное такси. Надо бы ехать в больницу, но ее, наверное, оставят там, а завтра прилетают Лиля с Лешкой. Нет, она не может быть в больнице в такой день.

Шофер такси, женщина, увидела, что ее пассажирка необычайно бледна и закатывает глаза, сама спросила:

— Может, вас надо отвезти в поликлинику или в больницу?

— Нет-нет, я обязательно должна ехать домой, Красноармейская улица, дом 25.

Шофер покосилась на нее и тронула машину. Мария сидела рядом и растирала грудь у сердца. Уже на самом подъезде к дому она вдруг застонала и боком свалилась на водителя. В первый момент женщина растерялась, поняла, что пассажирке совсем плохо. Но она не могла сразу остановить машину посреди дороги, до дома № 25 оставался еще квартал. У подъезда она первым делом пощупала пульс на шее пассажирки — его не было. Мертвое лицо застывшими глазами уставилось на нее.

Женщина в панике выскочила из машины и позвала лифтершу:

— Это женщина ваш жилец?

Та мельком глянула, не всматриваясь:

— Да, из квартиры пятьдесят семь, на восьмом этаже.

Шофер поднялась на этаж, позвонила. Дверь открыла Нюша:

— Чего хотите?

— Я шофер такси, пассажирку везла из этой квартиры. Ей в машине плохо стало. Она там внизу, а машине.

Сметливая Нюша сразу крикнула:

— Павел Борисыч, Машеньке плохо, она в машине внизу.

Задыхаясь, они кинулись на лифте вниз вслед за шофером. Павел подскочил к машине и резко открыл дверцу, тело Марии качнулось и чуть не выпало. Он схватил ее, еще не понимая:

— Маша, Машенька, Машуня!..

Позади него раздались рыдания Нюши.

* * *

Боже мой, боже мой!.. Когда Лиля не увидела в аэропорту среди встречавших маму, сердце у нее упало от страшного предчувствия. Там в толпе стоял высокий сгорбленный отец, были Августа, Нюша, Алеша. Но где мама?.. Она схватила Лешку на руки, подбежала к ним:

— Где мама?

Павел обнял ее, прижал и затрясся в рыданиях:

— Мамы нет… нет моей Маши…

63. Супружеские узы

Ему все казалось, что вот сейчас откроется дверь и войдет Маша, его Машуня… Нет… И ночью ему казалось, что она лежит на соседней кровати… Он вскакивал — ее не было…