Крушение России. 1917

В Западной области, как и везде в России, возникли политические партии, но среди них практически не было… белорусских. Активно действовали еврейский «Бунд» (вся область входила в черту оседлости), отделения всех без исключения польских партий. На съезде именно в Минске возникла РСДРП. Партия, имевшая в названии слово «белорусская», до 1917 года возникла только одна — Белорусская социалистическая громада. На своем I съезде в 1903 году она провозгласила своей целью уничтожение капиталистического строя и переход в общественную собственность земли и средств производства, а ближайшей задачей — свержение самодержавия во взаимодействии «с пролетариатом всех народов Российского государства». В 1905 году БСГ радикализировалась, выдвинув лозунг федеративной демократической республики с общим сеймом (Конституционным собранием) для всех народов и представление каждому народу права иметь свой сейм, который «вел бы его дела». При этом партия неизменно подчеркивала, что организует «трудовую бедноту Белорусского края без различия национальностей» с конечной целью заменить капиталистический строй социалистическим. С 1907 годом лидеры БСГ занимались исключительно изданием газеты «Наша нива», которая была главным идеологическим рупором белорусского национально-культурного движения[902].

Ни эта, ни какая другая партия никогда не предлагала идеи сепаратизма, да и это невозможно себе было представить. Белорусская национальная идентичность не была проявленной. Как отмечает автор специального исследования на эту тему, «мысль о существовании особой белорусской культуры и языка, не говоря уж о национальности, редко возникала, а если и рассматривалась, то обычно лишь для того, чтобы сразу ее отвергнуть, — в этом видели лишь способ, с помощь которого поляки намереваются ополячить местных «русских»[903]. Во время Первой мировой войны это стало меняться, прежде всего на оккупированных немцами территориях, а они составили около четверти белорусских земель.

Германское командование рассматривало их исключительно как кратчайший путь в Россию и ресурсную базу, не собиралось присоединять, а потому онемечивать (в отличие от будущего руководства независимой Польши, которое воспринимало присоединение белорусских земель как естественный процесс). Специальным указом Гинденбурга, изданном в 1916 году, на оккупированных белорусских территориях разрешались языки местного населения — польский, литовский, белорусский — и запрещалось употребление русского в образовании, печати и администрации[904]. Это не меняло ситуацию с точки зрения распространения языков, но имело большое и далекоидущее символическое значение: впервые возникла ситуация, при которой владение языками окраин создавало жизненные и карьерные преимущества.

Территория же Западной области, остававшаяся под российским контролем, подверглась в годы войны достаточно серьезному разорению, что создавало потенциал для национального и социального недовольства. Только из белорусских земель к 1917 году было мобилизовано более 630 тысяч человек[905]. Из-за нехватки рабочих рук и тяглового скота сократились посевные площади. В прифронтовых губерниях, переполненных воинскими частями и беженцами, истощались запасы продовольствия. Выдача продуктов по карточкам жителям Минска в начале 1917 года составляла 4 кг ржаной, 2 кг пшеничной муки и 400 граммов крупы, в феврале — лишь 1 кг ржаной муки[906]. Командование делало попытки восполнять недостающее продовольствие путем реквизиций. Вместе с тем, какой-либо информации о выступлениях протеста против власти нет.

«Местное население, прежде всего крестьянство, в основном сознательно относилось к выполнению предъявленной при реквизиции разверстке»[907], — подчеркивает минский историк Смольянинов. Он же приводит пример: в конце декабря 1916 года на сходе крестьян Стояновской волости Минского уезда, выслушав постановление министра земледелия с требованием «о поставке за установленную плату 306 пудов ржи на потребности, связанные с обороной», приняли встречное решение добровольно «собрать указанное количество ржи и пожертвовать для нужд армии». Командование Западного фронта выразило крестьянам благодарность специальным указом, который был напечатан во всех газетах прифронтовой полосы.

Не было в белорусских землях и влиятельных революционных организаций. Вацлав Солский, появившийся в Минске в начале 1917 года, однозначно свидетельствовал, что «Западная область к моменту революции социалистических партийных организаций не имела. Единственное исключение в этом отношении составляет «Бунд», работавший там беспрерывно. Что касается социалистов-революционеров, то они имели лишь мелкие группы в Минске и, кажется, Витебске и Гомеле. Социал-демократы, меньшевики и большевики не имели вообще никаких партийных организаций»[908].

Белорусское национально-освободительное движение не свергало императора — из-за практического отсутствия такового движения. Намного сложнее ситуация была на Украине.